Дело о ведьмах 1/1
Этот интересный случай произошел в начале девяностых годов все в том же регионе, фольклор которого мы так тщательно изучаем. Холодной зимой после длительных мучений в Ленинградской больнице скончалась еще одна пожилая женщина, чья репутация так же молвила о связи с нечистой силой из древних родов возле болот. Родня и ее близкие взялись за перевозку тела в родные края. Путь предстоял сложный и неблизкий. Особенно тяжело переносили уход покойной ее дети, взрослая дочь с пятилетним ребенком и взрослый сын, увлекающийся достаточно разгульным образом жизни, а потому остававшимся даже на тот момент бездетным холостяком. Сын ушедшей, младший из двоих детей, был сильно виноват перед своей матерью как и в своем образе жизни(неоднократно был судим), так и в том, что ни разу не сумел навестить ее перед смертью. И в силу этих обстоятельств непрерывно целовал руки своей покойной матери и не отходил от нее ни на шаг. Даже когда, тело погрузили в кузов грузовичка, он настоятельно пытался залезть следом. Его отговаривали. Говорили что в таких случаях не принято оставаться наедине с покойником. Тем более в темноте, тем более в подвыпившем состоянии. Но он, продолжая заливать горе беленькой, кричал что не смог быть с ней рядом в нужный момент, а значит теперь не отойдет от нее до самой могилы. Его старшая сестра, дочь покойной, вместе со своим ребенком, решила ехать все же в кабине этой же машины, избегая лишний раз оставаться наедине с нелицеприятным зрением, которое очень сильно сказалось на ее состоянии. Надо признаться что это событие очень тяжело удавалось переносить дочери умершей. Оно сопровождалось сильными истериками, припадками и даже неоднократной потерей сознания. А сын, не смотря на уверение о крайне дурной примете и нетрезвое состояние, полез все же в кузов к своей покойной матушке. Заранее обговорив, что как только ему станет плохо или холодно (стоит напомнить, что в тот год была лютая зима) он постучит в кабину, колонна машин с родней и близкими двинулась в путь.
Через несколько часов пути, уже глубоко в Ленинградской области в кабину постучали. Колонна автомобилей остановилась, все вышли размяться и перекурить. Из кузова вышел сын. Бледный. С широко раскрытыми глазами, державшийся за сердце и с тяжелым дыханием. Его около пяти минут приводили в чувство, напоминая что не стоило так поступать. Придя в себя он смог лишь связать несколько слов: «Хорошо что нажраться успел…иначе бы сердце отказало…». На расспросы о том что произошло он так и не ответил, лишь отговаривался. Мол, всякая ерунда начала мерещиться с перепоя. Передохнув, он пересел в другую машину и путь продолжился вновь. Еще через несколько часов, будучи уже на подготовленном месте, родные и близкие спешили с оставшимися приготовлениями, что бы окончить процедуру прощания до темноты.
Оставшись лишь на мгновение один на один с покойной, ее дочь вновь заплакала и попросила подать мертвую хоть какой-нибудь признак того что она их не оставила и всегда будет рядом. Из под опущенного века умершей вытекла одна слеза и тут же остановилась. Роняя на своем пути легкую мебель, попятившаяся назад себя дочь тут же упала в обморок во время подоспевшим на шум близким. После этого инцидента, поспешные похороны сразу же переросли в поминки, в сопровождении еще нескольких мелочей, вполне себе объяснимых с прагматической точки зрения, как и застывшая слеза. После этого, часть гостей, которым предстоял длительный путь назад, уехали. Часть, решившая остаться до утра, располагалась на ночевку. Через некоторое время, почти к ночи, в кромешной темноте, у дочери начались очередные истерические припадки. Началось все с того что она сначала у своего брата, а затем у маленького сына и еще нескольких родных начала спрашивать не видят ли они чего-то в окнах. Сначала несколько человек бурно отреагировав сказали что видели как под окнами возле дома стояла покойная в белом погребальном платье, но под общие наставления и успокоения они все таки сдались и признались что им то ли померещилось то ли просто привиделось. Окна, которые по какой-то неизвестной причине забыли занавесить, тут же занавесили, как и требовал старинный обычай. И не смотря на то что почти все тут же успокоились и разговор перешел в другое русло, дочь, истощенную нервными переживаниями, приходилось ежеминутно отпаивать успокоительным и приводить в чувство. Ее сына так же постарались увести от матери и уложить спать, так как под впечатлением от происходящего, он так же стал говорить странные вещи о присутствии своей бабушки за дверью, в старой части избы, которая называлась клитью. Избавившись от всех кому что-то казалось, виделось и слышалось (их всех отправили спать, без отговорок), атмосфера среди бодрствующих кое-как нормализовали. После окончания попойки и небольших хозяйственных уборок,все отправились спать. Но всю ночь раздавались всхлёпы…успокаивания…тишина …и вновь, пока все это не прервалось душераздирающим криком, разбудившим половину дома. Младший брат взял на себя ответственность успокоить свою сестру и побыть с ней рядом, пока кошмары и видения не давали ей покоя. Через некоторое время из разговора стало ясно…что сестре не давали покоя видения покойной матери. Она стояла под окнами. Шептала. Просила дочку открыть окна или дверь и впустить ее обратно в дом. Когда та отодвигала занавеску то всегда обнаруживала свою мать под окном, за оградой дома. А иногда и парящей в воздухе… перед окном. После очередного кошмарного сна, в котором она просила открыть ей двери и впустить ее в дом, проснувшаяся дочка услышала как кто-то весьма отчетливо скребся в окна с обратной стороны. На крик и прибежал ее младший брат. На вопрос верит ли он или нет … он промолчал. Он сказал что с ним приключилась вещь пострашнее. С его слов, когда он ехал с открытым гробом покойной в кузове, в кромешной темноте… когда он допивал бутылочку беленькой… и уже в полупьяном состоянии, не чувствуя холода стал просить свою матушку о прощении… когда он заклинал ее … подать знак что она его за все простила… С его слов, в этот момент, она схватила его за руку. Твердым мертвым хватом. Единственное на что хватило у него сил на тот момент, это вжаться в стенку кузова со спертым дыханием и онемевшим языком. А затем, в кромешной тьме, с его слов, она с ним говорила. Говорила своим естественным, но крайне холодным и спокойным голосом. Ругала его. Давала наставления. Просила бросить пить, помогать сестре. Оберегать племянника. И еще что-то. Она просила его передать что-то очень невнятное, какой-то набор сумасшедших вещей, который ее сын воспринял как свой собственный бред, который не был понятен даже ему самому. То что она просила его передать..и кому… он помнил до конца своих дней. Четко и отчетливо. И каждый раз бледнел когда ему приходилось вспоминать об этом. Но что именно это было,для многих так и остается загадкой.
