О поземельных отношениях крестьянства и казачества на Дону и Кубани в начале XX в

Савельев Владимир Александрович
к.и.н., старший преподаватель
кафедры истории России
Армавирской государственной педагогической академии
Необходимо отметить, что на Северном Кавказе, в частности, на Дону и Кубани, аграрные отношения носили несколько иной характер, чем в Центральной России. Особенностью казачьего региона являлось слабое развитие помещичьего землевладения, которое составляло 352 тыс. дес. или 6% от общего количества обрабатываемой земли. К тому же, эта площадь постоянно сокращалась за счёт продажи крестьянам-переселенцам. Такая же тенденция наблюдалась и на Дону. К началу XX в. площадь помещичьего землевладения здесь составляла 1005.45 тыс. десятин
Основную часть земельного фонда в регионе занимали казачьи земли. В тоже время казачество в начале XX в. не было преобладающим по численности населением. Так, по переписи 1897 г. в Области войска Донского насчитывалось 40% казаков (1 026 163 чел.), а коренных и иногородних крестьян 1 222 621 чел. (48%). Казачье население преобладало в 1-м и 2-м Донских, Усть-Медведицком и Хопёрском округах. В Донецком и Сальском округах казаки лишь немного превосходили численностью представителей вневойсковых сословий, зато последние имели большинство в Черкасском, Ростовском и Таганрогском округах.
Такая же тенденция наблюдалась и на территории Кубани. Приток в конце XIX в. иногороднего населения в регион привёл к тому, что количество семей иногородних (141.474 тыс.) превысило количество семей казаков (126.666 тыс.) (Население Кубанской области по данным вторых экземпляров листов переписи 1897 г. Екатеринодар, 1907 1908. С. 548). В начале XX в. численность вневойскового населения относительно казачьего составляла 55,4% (Шершенко А.И. Правовое и экономическое положение иногородних на Северном Кавказе в связи с хозяйственным развитием края // Сборник сведений о Северном Кавказе. Т. 1. Ставрополь, 1906. С. 14).
Данная ситуация, несомненно, оказывала влияние на экономическое мышление как казачества, так и крестьянства. В результате «диалога культур» происходили процессы, в ходе которых осуществлялся взаимообмен хозяйственным опытом, что, в свою очередь, приводило к обоюдным подвижкам и в хозяйственных представлениях данных социальных групп.
Следует отметить, что проживающее на территории региона крестьянское население испытывало острый недостаток земли. По данным Министерства финансов, в 1900 г. донские крестьяне в совокупности имели 1 116 тыс. дес. земли, из них 526 тыс. надельной и 590 тыс. купленной. Всего же по области на конец XIX в. числилось 14 543 053 дес. Земли (Шершенко А.И. Правовое и экономическое положение иногородних на Северном Кавказе в связи с хозяйственным развитием края // Сборник сведений о Северном Кавказе. Т. 1. Ставрополь, 1906. С. 14).
В начале 1905 г. в Донской области большая часть крестьянского населения имела от трёх до пяти десятин земли на двор, что в три раза было меньше чем на Кубани (Юго-Восток. 1922. 2. С. 46), где в 1899 г. войсковые земли охватывали 79% земельных угодий (Доклад о результатах командировки начальника Главного управления казачьих войск генерал-лейтенанта Щербов-Нефедовича в 1899 г. в Кубанскую и Терскую области. СПб., 1902. С. 3). В целом же, по утверждению Б.А. Трёхбратова, в конце XIX в. кубанскому казачеству принадлежало 90,5% земельного фонда (Трёхбратов Б.А. История Кубани с древнейших времён до нач. XX века. Краснодар, 2000. С. 289).
Казаки в личной собственности земли не имели, как правило, она принадлежала обществу юрту и находилась у отдельных казаков в пожизненном пользовании. Достигший семнадцати лет казак получал надел пропорционально юртовой земле и населению станицы. В результате подобного принципа наделения землёй нередко выходило, что в некоторых станицах казаки имели надел в 16 20 десятин, а в других 3 4 десятины (Кущетёров Р.М. Аграрная политика Советского государства. М., 1997. С.62).
В связи с этим, для Дона и Кубани было характерно не только крестьянское малоземелье, что отображало общероссийское положение этого сословия, но и недостаток земли в среде беднейших и части середняцких казачьих хозяйств. Коренное и «иногороднее» крестьянство вместе с вышеперечисленными слоями казаков требовали отчуждения части земельного фонда, находящегося в основном в руках зажиточных слоёв казачества. Именно эта социальная группа являлась основным держателем земли в регионе. Так, в начале XX в. из обще¬го числа казачьих хозяйств Дона зажиточных насчитывалось от 20 до 24% (середняцких хозяйств 50 52%, бедняцких 24 30%) (Козлов А.И. На историческом повороте. Ростов-на-Дону, 1977. С. 113; Воскобойников Г.А., Прилепский Д.К. Казачество и социализм. Исторические очерки. Ростов-на-Дону., 1986. С. 7).
Для обработки своей земли зажиточные казаки прибегали к использованию наёмного труда. В качестве батраков в основном выступали крестьяне, хотя, случа¬лось, батрачили и обедневшие, маломощные казаки. Зажиточные станичные казаки брали в аренду на выгод¬ных для себя условиях паи нуждающихся казаков и нередко переарендовывали их иногородним крестьянам. За счет практики такой субаренды богатые станичники увеличивали свои доходы. Такой способ хозяйствования во многом был схож с эксплуатацией крестьянского труда помещиками центральных областей страны и в целом не способствовал развитию новых хозяйственных представлений крестьянства и казачества.
В ситуации недостатка земли крестьянам не виделось иной хозяйственной перспективы, как вступать с казачеством в арендные отношения, причём зачастую на кабальных условиях. Кроме казачьих паёв арендовались и земли войскового запаса. На Дону казаки арендовали около 18,6% земель этой категории, а остальные в основном крестьяне и крестьянские общества. Но войсковой запас также постоянно сокращался, так как земли из него выбывали (на прирезки юртам или организацию новых юртов, под промышленные концессии, строительство железных дорог и т.п.).
Аренда земли получила распространение в трёх видах. Первый из них единоличная аренда, характерная в основном для более богатых крестьян. Второй вид назывался артельной или «компанейская арендой». Этот вид аренды был популярен в среде середняков и бедноты. Подобный же вид аренды процветал и у казаков (около 27% арендованных земель обрабатывались казаками в «супряге»). Третий вид аренды предусматривал условия выплаты части урожая «скопщина». Уже на этом этапе проявляют себя различные варианты землепользования, что определялось изначальной многоукладностью крестьянского хозяйства.
Безземельное крестьянство, расселявшееся по казачьим станицам и хуторам, было поставлено в положение бесправных, подчинённых станичной администрации, «иногородних». В мелкой крестьянской аренде на помещичьих и казачьих землях получили широкое распространение кабальные формы. Арендаторам приходилось платить посажённую плату налог от 24 до 120 рублей в пользу станичной администрации (ЦДНИКК. Ф. 2830. Оп. 1. Д. 1171. Л. 4), тогда как арендная плата в довоенный период в среднем составляла 15 20 рублей за десятину (ЦДНИКК Ф. 2830. Оп. 1. Д. 1171. Л. 5).
Хозяйственная деятельность крестьян, владевших усадебными участками в станицах, сковывалась такими ограничениями, как запрещение свободного строительства и ремонта пришедших в ветхость жилых и хозяйственных построек; часто встречался запрет на пользование станичным лесом, выгоном, камышом, водами и т.д. (Революционное движение на Кубани в 1905 1907 гг. Краснодар, 1956. С. 56). Поэтому крестьянство не было довольно тем, что его хозяйственную инициативу искусственно ограничивают, стремилось к самостоятельности, но без собственного земельного надела эта проблема не могла быть принципиально разрешена.
Таким образом, можно констатировать не только своеобразие земельных отношений в рассматриваемом регионе, но и их потенциальную социально-классовую взрывоопасность. К выявленным особенностям следует отнести сравнительно высокую обеспеченность казаков землёй и материальные возможности использования более совершенных средств производства. Кроме того, казачья община была неоднородна, что также способствовало размыванию единых представлений о целях и характере хозяйственной деятельности. Привилегированная казачья верхушка уже с начала XVIII в. демонстрировала стремление к росту своего личного достатка. Эти побудительные мотивы в последующее столетие способствовали расширению земельной площади и её более интенсивной обработке. Одновременно с этим крестьянство и часть казачества были ограничены в своих хозяйственных стремлениях естественным недостатком земли. Всё вышеизложенное и заложило внутренние предпосылки революционных событий в стране и регионе, предопределило революционную направленность крестьянского движения, основной целью которого стало решение земельного вопроса.
Источник: Вопросы истории Поурупья. Вып. I. Материалы научной конференции, посвящённой 50-летию открытия и изучения Ильичёвского городища как памятника средневековой археологии и церковной архитектуры / отв. ред. С.Н. Малахов; сост. С.Г. Немченко. Армавир, ст.Отрадная, 2012. 234 с., илл.

.