Добро пожаловать в ад: политическая демонология Данте Алигьери

Литература ужаса не только увлекательное чтение, но и предмет, изучаемый современной философией, в частности, американским философом Юджином Такером. В пермском издательстве HylePress выходит книга Такера «Щупальца длиннее ночи», посвященная разным авторам вроде Лавкрафта и Лотреамона и в том числе Данте Алигьери. Мы публикуем фрагмент, посвященный первой части «Божественной комедии», которая представляет собой и великий путеводитель по монстрам и ужасам преисподней, и трактат по политической философии.
Современный читатель Дантова «Ада» находит в этом произведении не только впечатляющее путешествие по кругам преисподней, но и целый бестиарий странных ландшафтов и фантастических существ, словно специально придуманных для жанра ужасов. Действительно, хорошо это или плохо, но «Ад» невозможно не причислить к выдающимся представителям жанра ужасов. Здесь и вихреобразный, кишащий людьми Круг сладострастников, и пылающие тела еретиков, вылезающие из своих могил, и сросшиеся с деревьями трупы, населяющие лес самоубийц, и Равнина воров, чьи конечности обвиты змеями, и анатомически препарированные Сеятели раздора. Вдобавок к этому пылающая пустыня, заливаемая огненным дождем, гротескные болота скучающих, ледяные озера, заполненные трупами, Город мертвых, реки кипящей крови, бурлящие теснины и сумрачные пещеры. Весь этот бестиарий дополняют мифологические существа: Цербер, фурии, гарпии, кентавры, Горгона, гиганты, своры демонов и в самом нижнем круге, разумеется, звероподобный трехликий Сатана, наполовину вмерзший в лед, вытирающий слезы, текущие из шести глаз и вечно машущий шестью своими крыльями. Если бы когда-то и существовал справочник по жанру ужасов, то это был бы «Ад» Данте.
Но как раз поэтому непросто дать правильную оценку этому произведению. Данте писал «Божественную комедию» в начале XIV века, испытывая различные влияния, включавшие и греческую мифологию, и арабскую философию, и христианскую теологию, не говоря уже о современных ему литературных, исторических, философских и политических веяниях. Мы настолько привыкли к кинофильмам и телешоу с живыми мертвецами, что нам непросто оценить то, как Данте описывает город Дит, город мертвых, в котором множество трупов еретиков вылезают посреди поля из охваченными огнем открытых могил. Этот образ имеет одновременно и мифологический, и политический смысл, в первом случае напоминающий о путешествии в преисподнюю, а во втором, объединяя воедино город, кладбище и лобное место.
Мы слишком обременены культурным багажом, чтобы правильно оценить «Ад» в его историческом, политическом и культурном контексте.
В то же время чтение «Ада» ретроактивно как часть жанра ужасов позволяет нам отступить от его тонкостей и исторических намеков, которыми насыщены Дантовы аллегории. Если мы посмотрим на «Ад» издалека, единственное, что сохранит четкость, это то, как тематически и пространственно он структурирован. Здесь все структурировано, и в то же время все текуче. Противоположные начала, как, например, огонь и вода, смешиваются столь же непринужденно, как и тела различных существ. Пейзаж и климат Ада одновременно хаотичен и упорядочен, и хаос существ внутри каждого круга оборачивается упорядоченностью кругов и слоев.
Эта структура хорошо известна любому читателю «Ада». Данте автор и действующее лицо обнаруживает, что он потерялся в сумрачном лесу, «земную жизнь пройдя до половины». Здесь он встречается с эпическим поэтом Вергилием, который берет его в странствие через Ад, Чистилище и Рай. Когда Данте (действующее лицо) и Вергилий подходят к вратам Ада, они видят надпись, заканчивающуюся следующими словами: «Входящие, оставьте упованья». Оказавшись внутри, ведомый Вергилием Данте проходит через несколько «кругов» Ада, каждый из которых содержит группу «теней» или душ людей, совершивших определенные прегрешения, за которые они несут наказание. Каждый круг соответствует определенному типу прегрешений, и Ад в целом выступает как система классификации проступков-прегрешений. Внутри каждого круга тени несут наказание согласно логике контрапассо, где наказание соответствует преступлению (например, во втором круге, круге Сладострастников, находятся грешники, которых полощет ураганный ветер, «ветер» желания).
В каждом круге свой ландшафт, свой климат и различные существа, зачастую заимствованные из классических мифов. «Ад» состоит из девяти кругов, описание которых приводится в 33 песнях, считая и вводную.
Девять кругов объединяются в три группы в соответствии со степенью нарушения общепринятых норм человеческого поведения:
Верхний Ад (Круги I V), доминирует избыток страсти.
Средний Ад (Круги VI VII), доминирует пороки страсти или разума.
Нижний Ад (Круги VIII IX), доминирует избыток разума.
Исследователи творчества Данте соотносят Верхний Ад с понятием невоздержанности или переизбытком человеческих страстей, Средний Ад с понятием насилия или извращения человеческой природы, а Нижний Ад с понятием лживости, обмана или переизбытка человеческого разума. Это подразделение вытекает из категорий человеческих способностей, воспринятых Данте от Аристотеля.
Таким образом, Ад является прежде всего стратифицированной областью, подобно геологическим слоям в фантастическом мире.
Многие современные издания «Ада» сопровождаются схемами, изображающими различные страты, причем некоторые круги в частности, восьмой и девятый подразделяются на щели, или boglia («рвы» или «котлованы»), которые в свою очередь стратифицируют и классифицируют тени, населяющие Ад.
Одни из самых впечатляющих схем созданы Уилфридом Скотт-Джайлсом, которые украшают знаменитый перевод Дороти Сэйерс, изданный в 1949 году.
Я считаю эти изображения впечатляющими, поскольку они выражают инженерный подход. Вид в разрезе позволяет увидеть различные слои Ада, а трехмерное изображение создает правдоподобную картину обитаемых миров, существующих внутри других миров, полностью в соответствии с представлениями самого Данте. С современной точки зрения это изображение наводит на мысль о компьютерной игре, как если бы Данте, сам того не осознавая, разрабатывал модель Ада как видеоигру за исключением того, что вопреки привычной для нас логике миссия заключалась в том, чтобы как можно ниже спуститься в Ад, а не выбраться из него. Возможно, подобная игра могла бы иметь и другие правила, например, чтобы перейти на следующий «уровень» Ада, игрок должен был бы совершить прегрешение, соответствующее этому кругу. Чем сильнее будет прегрешение, тем больше очков он заработает. (Действительно, по ходу повествования герой Данте часто совершает греховные поступки, соответствующие проходимому им кругу, например в Круге гневливых Данте высказывает враждебность по отношению к теням, которые до него дотягиваются.)
Любопытно, что такого же рода изображения присутствуют и в ранних изданиях «Ада», вплоть до эпохи, когда жил сам Данте. Как будто художники сами тяготели к такому пространственному стратифицированному ракурсу текста, при этом каждый разрабатывал свой собственный способ визуализации Ада в целом. Одни выбирали реалистическое изображения отдельных сцен, другие предпочитали более абстрактный, почти геометрический способ репрезентации, третьи предлагали вид сверху на круги Ада. Многие из этих изображений были созданы в эпоху Ренессанса и любопытным способом совмещают схематизм и живописные приемы репрезентации. Издание Бенивьени 1506 года (известное также как «Джунтина» по имени издателя Филиппо Джунти), содержит, например, ряд ксилографий в виде рисунков в разрезе.
Эта версия, изданная флорентийским поэтом Джироламо Бенивьени, представляет собой одно из первых изданий «Божественной комедии», которые дают «научную» космологию Ада, Чистилища и Рая. Издание Бенивьени основывалось на работах Антонио Манетти математика, архитектора и сочинителя, который специально изучил миры, описанные Данте, чтобы дать их наглядное изображение. Изыскания Манетти в Дантовой космологии было подхвачено последующими издателями, и теперь во всех современных изданиях принято за правило Данте включать эти сводные схемы.
Такие визуальные отображения Ада подчеркивают взаимосвязь между микроструктурой отдельных кругов и макроструктурой Ада в целом; соответствие между индивидуальными телами в каждом круге и коллективным, инфернальным «телом» самого Ада.
Схемы, подобные этой, несомненно, предназначены служить наглядным пособием для читателя (расширяя, таким образом, аллегорический аспект текста Данте). Они также акцентируют пространственную архитектонику Ада с его бесчисленным хаосом сцен, которые в то же самое время жестко организованы. Это поднимает важный вопрос об Аде: с архитектурной точки зрения главное противоречие Ада это порядок, в который приведено то, что изначально беспорядочно, стратификация того, что не укладывается в последовательные слои, классификация того, что выходит за рамки классификации. Все эти вопросы являются центральными для политической философии. Как можно структурировать вещи, чтобы они сохранили текучесть Каков наилучший способ организации людей и культуры, которую они создали В какой момент политическая философия становится политической теологией
Эти вопросы тесно связаны с одной из старейших идей западной политической философии идеей политического тела. Философы от Платона до Гоббса и современных теоретиков политического долгое время проводили аналогию между индивидуальным человеческим телом и коллективным общественным телом, либо для того, чтобы утвердить иерархию тела, либо для того, чтоб усомниться в ней. Если мы взглянем на «Ад» Данте с этой точки зрения, то обнаружим, что он рисует нам архитектонику политического тела, в котором ландшафты, звери и разнообразные человеческие тела сходятся вместе для того, чтобы составить Ад в целом. Его основополагающее разделение на Верхний, Средний и Нижний Ад взято из аристотелевской этики, которое он затем изображает пространственно и телесно. Верхний Ад, где преобладают переизбыток человеческих страстей, часто соотносится с нижними отделами тела, тогда как Средний Ад, где главенствует насилие над человеческой природой, коррелирует с сердцем, торсом и руками, а Нижний Ад, где главенствует переизбыток разума, соотносится с «головой» и как с местоположением ума, и как центром, из которого осуществляется контроль над телом.
Фактически мы можем описать пространственное устройство Ада как архитектонику власти.
Оно носит иерархический характер (чем серьезнее грех, тем ниже уровень Ада, в котором он располагается), но оно также является и пространством потока и изменчивости (изменяющийся ландшафт, различные климатические условия, скитания разнообразных существ и блуждающие в них человеческие «тени»). Взятый как целое Ад представляет собой огромную пещеристую структуру, часто изображаемую в виде перевернутого конуса, каждый круг спускается по спирали к центру, нижней точке Ада, где восседает меланхоличный вмерзший Сатана. Низшая точка Ада это фактически инверсия высшей точки собора (который в свою очередь символизирует теологическое «тело» церковной общины и который компонует тело как «храм» души). Адская пропасть поставлена на место божественного храма. По сути, в «Аде» Данте предъявляет нам вывернутое наизнанку политическое тело, стоящее в буквальном смысле на голове.
Как и любая масштабная попытка систематизации Ад Данте не образует идеальную систему, а содержит много частичных совпадений, мелких несоответствий и многозначных структур. Если мы можем «применить» нравственные категории Данте к Аду как к целостной физической структуре, важно также отметить сопротивление, которое каждый индивидуальный круг Ада оказывает этому холистскому взгляду. Человеческие «тени», удерживаемые в каждом круге, стремятся избавиться от своего бесконечного наказания даже проклиная Бога, который поместил их туда; разнообразные существа демоны, фурии и кентавры также грозятся вырваться из рамок узко предписанной им роли; даже поверхность Ада, с ее неистовыми бурями, разливающимися водами и распространяющимися каскадами огня, готова опрокинуться на другие круги. В этом смысле «большое» политическое тело, которое представляет собой архитектонику Ада, должно прочитываться вместе с множеством «малых» политических тел, которые населяют его и являются частью нескончаемой турбулентности, составляющей саму его суть.
В «Аде» Данте переворачивает традиционную философскую модель политического тела с ног на голову.
В результате мы видим другой взгляд на идею политического тела не как на идеальное, согласованное и единое политическое тело, а как на серию беспорядочных, расчлененных, пораженных болезнью политических тел. Переворачивая политическое тело, Данте показывает нам политическое тело, определяемое не идеальными началами (Единое, целое, голова), а тем, что угрожает и растворяет политическое тело («тварное» движение хаотичного потока и изменчивости). Данте напоминает нам этим о главной проблеме понятия политического тела, как оно разрабатывалось политической философией, а именно, что величайшая угроза единства, связности и согласованности политического тела происходит изнутри. Далее мы отчетливо увидим, как политическая философия пытается справиться с этим противоречием. Сейчас же мы просто можем обозначить тот способ, каким Данте написал не только произведение в жанре ужасов, но и труд, который связывает ужас с политической философией и политической теологией.
Описывая Ад, Данте вынужден перевернуть политическое тело, дав нам вместо политической теологии политическую демонологию.
Важно помнить, что все категории греха (избыток страстей, извращения природы, избыток разума) являются не только логическими категориями или понятиями, но и получают свое выражение в архитектонике Ада, изображаемого Данте. Проблема избытка страстей, которая занимает Нижний Ад, может выступать и как неконтролируемое стремление, как проблема неконтролируемой природы, господство животной жизни, как проблема «избытка жизни». Наиболее сильно это выражено в знаменитом втором круге Сладострастников (Песнь V), изображенном Данте в виде роящегося вихря тел, желания и безудержной страсти.
Проблема извращений страсти или разума занимает Средний Ад и может пониматься как извращенное, порочное поведение, как проблема извращения животной и человеческой жизни, естественного разума, как проблема «аномальной жизни». Данте подразделяет эти извращения на три вида: (а) насилие над другими (ересь, ложная доктрина), (б) насилие над собой (самоубийство) и (в) насилие над природой (ростовщичество, содомия). Самый любопытный пример такой «аномальной жизни» появляется, когда Данте и Вергилий проходят через врата города Дита (Песни VIIIXII). Они сталкиваются с мутантами, чудовищами и химерами всех видов: живые мертвецы (IX, 106133), фурии (IX, 3757), Минотавр (XII), кентавры, гарпии (XIII, 1015) и гигантский ужасный Герион (XVII). К этому нужно добавить грешников, которые терпят наказание в Среднем Аду, проходя через странные метаморфозы. В городе Дите архиеретики (те, кто применял насилие к другим) приговорены к тому, чтобы жить как живые трупы; а в лесу самоубийц (тех, кто применял насилие к самому себе) люди сливаются с деревьями, их искалеченные тела скручены в стволы; в огненной пустыне ростовщики и содомиты (те, кто применил насилие к природе) лишены всего, кроме собственных тел, являясь эхом живых мертвецов архиеретиков.
Они лишенные жизни тела, окруженные рекой кипящей крови, живой крови, которая изъята из живого тела и которая погружает их в пустоту отсутствия жизни.
В действительности именно этот пейзаж голой жизни красноречивее всего говорит о Среднем Аде. Мы движемся из города (который на самом деле город могил, некрополь) в лес (который на самом деле мертвый лес) и в пустыню (чья жизнь вытекла вместе с кипящей кровью). В этом продвижении мы видим последовательное изъятие естественной, тварной жизни из человеческого существа, изъятие, соответствующее греховным деяниям, которые унижают и извращают «естественную теологию» тварной жизни. Город это всего лишь некрополь, город развалин, тогда как лес это бесплодный застывший лес, а пустыня это только пустыня и ничего больше.

Источник