Главный миф Гражданской войны

История любой страны сверх всякой меры переполнена легендами и мифами. Эти мифы настолько врастают в сознание людей, что часто становятся даже более реальными, чем сама реальность, и получают отражение в художественных произведениях как абсолютно достоверный факт. Один из таких мифов времен гражданской войны представлен на страницах романа Владимира Успенского «Тайный советник вождя»:
«Уставшее за день разбухшее солнце тускло светило сквозь серую завесу пыльного воздуха: на багровый расплывчатый шар можно было смотреть, не щурясь. Теперь бы грозу с очищающим, освежающим дождиком, но на дождь не было никакой надежды. Измученный духотой и пылью, не имея чем заняться, решил я засветло лечь спать, но тут появился возбужденный Власик. Поправив нелепую кепчонку, произнес с наигранной бодростью:
— Магарыч с вас причитается… Еще малость, и не встретились бы с ними на этом свете!
— С кем- переспросил я, боясь ошибиться.
— Да с этими офицерами вашими…
— Где они
— В надежном месте,- ухмыльнулся Власик. — Цепляйте оружие, на свидание пойдем.
Я засуетился, торопясь и нервничая, а Власик успокоил по-свойски:
— Не гоношитесь, куда им деться. Все одно — нынче каюк! Всю баржу ликвидируем…
— Какую баржу
— На которой пленная контра собрана,- охотно сообщил Власик.- Там их сотня гавриков, половина, небось, перемерла в трюме.
…
На пролетке выехали мы к берегу Волги, к отдельному причалу. Вокруг пусто, разросся бурьян. Возле деревянного настила несколько лодок, катер и старая, низко осевшая баржа.
— Эта- дрогнуло мое сердце.
— Нет, здесь внутренние контрики, которые по нашим штабам служили, а сами для белых старались. Эти не дозрели еще. Другая баржа — на реке, — неопределенно махнул Власик.
…
Стемнело, когда лодка неслышно подошла к низкому просмоленному борту широкой старой баржи. Кто-то принял от нас конец, помог мне выбраться на палубу. Даже окрепший ветерок не смог развеять густой смрад, державшийся здесь. Запах разложения, человеческих испражнений, гнилой воды поднимался из щелей над закрытым люком. Внизу, под палубой, угадывалось какое-то шевеление, скрежет, шуршание: будто раки терлись, скреблись в тесном садке.
— Порядок- начальственно спросил Власик.
— Как приказано.
— Глубину мерили
— На две таких хватит. Вы шуруйте свое, а мы готовы. Власик зажег фонарь, хотя темнота еще не сгустилась.
…
— Господа офицеры, всем оставаться на месте! Тихо! — скомандовал я и, убедившись, что распоряжение подействовало, продолжал: — Господа, здесь подполковник Лукашов. Верно, многие помнят меня по прежней службе. Я обязан сообщить вам нелегкую весть. Сейчас вы умрете. Что поделаешь, война есть война, а нынче такой кон выпал вам! — полная тишина воцарилась внизу после этих слов.- Прошу, господа, встретить смерть с честью как подобает русскому офицеру.
…
Шатаясь, пошел к борту, чувствуя, что сейчас меня вырвет. Хотел сунуть шашку в ножны, но никак не мог попасть. Чертыхнувшись, бросил ее в воду.
Моряк крепко обнял меня сзади за плечи, повел к лодке. Баржа гудела, выла, трещала у нас под ногами, а корма ее все быстрей, все заметней погружалась в воду.
— Шевелитесь, шевелитесь, не успеем!- торопил нас кто-то. Сунув руку за борт, зачерпнул горстью воду, обмыл пылающее лицо».
В этом отрывке речь идет о знаменитом царицынском эпизоде из жизни И.В. Сталина. Разумеется, автор наполнил его художественным вымыслом, который я ради экономии места сократил, заменив пропуски отточием. Однако все элементы мифа переданы очень точно: это и пленные белогвардейские офицеры, и плавучая тюрьма — баржа и, наконец, ее затопление в Волге по приказу Сталина.
Похоже отразил эту тему в своем романе «Генералиссимус» и Владимир Карпов:
«И действительно, его «не остановило» отсутствие «законных» полномочий, по приказу Сталина был арестован Снесарев и почти все бывшие офицеры из штаба. Несколько сот арестованных офицеров были водворены на баржу и содержались там под охраной.
О судьбе этих офицеров, а точнее, о применении Сталиным таких крутых мер в Москву писалось не раз: с баржи было выведено и расстреляно несколько групп офицеров, и вообще эту баржу намеревались затопить. В Царицын была даже направлена специальная комиссия во главе с А.И. Окуловым для расследования этого факта.
Комиссия разобралась с обвинением арестованных, большинство из них были освобождены, в том числе и генерал Снесарев. Чтобы развести Снесарева со Сталиным, генерала назначили командующим Западным фронтом.
Но пока ехала комиссия, Сталин, Ворошилов и другие приближенные сумели спрятать концы в воду, в самом прямом смысле этого слова.
Долго ходили слухи о том, что комиссии стало известно тогда не все. Например, о затоплении другой баржи я слышал от пожилых командиров в 1939 году, когда стал курсантом военного училища».
Правда, в этом описании не все сходится. Если «Сталин, Ворошилов и другие приближенные сумели спрятать концы в воду, в самом прямом смысле этого слова», пока комиссия была в пути, то кого же тогда она (комиссия) освобождала Или Сталин приказал утопить пустую баржу К тому же писатель усугубил «преступление» Сталина, упомянув с чужих слов о второй утопленной барже.
Тем не менее, очень долго я не ставил этот миф под сомнение. Сомнения появились, когда выявились расхождения в описании этого эпизода в разных источниках.
Вот как писал об этом один из лидеров белого движения генерал А. Деникин: «Различны были способы мучений и истребления русских людей, но неизменной оставалась система террора, проповедуемая открыто с торжествующей наглостью. На Кавказе чекисты рубили людей тупыми шашками над вырытой приговоренными к смерти могилою; в Царицыне удушали в темном, смрадном трюме баржи, где обычно до 800 человек по несколько месяцев жили, спали, ели и тут же… испражнялись…»
А вот свидетельство личного врага Сталина Л.Троцкого из книги «Сталинская школа фальсификаций»: «Несколько ниже Ворошилов с нескрываемыми одобрением, почти с восторгом цитирует белогвардейца-перебежчика Носовича: «Характерной особенностью этого разгона было отношение Сталина к руководящим телеграммам из центра. Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного им управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначащую надпись на телеграмме: «Не принимать во внимание».
Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжает сидеть на барже в Царицыне».
Ни в первом, ни во втором случае авторы не упоминают об утопленных офицерах. И если Троцкий в своих работах вообще мало внимания уделял кровавым эксцессам гражданской войны, считая их неизбежными, то уж Деникин вряд ли бы не воспользовался случаем лишний раз упрекнуть красных в жестокости.
Как воспользовался им известный историк-эмигрант С.Мельгунов, собравший в своей книжке «Красный террор в России» все воспоминания и свидетельства белогвардейских газет на эту тему: «Человеческая совесть отчаивается все-таки верить в эти потопления на баржах, в XX веке восстанавливающие известные случаи периода французской революции. Но об этих баржах современности говорит нам даже не глухая молва. Вот уже второй случай, как нам приходится их констатировать. Есть и третье сообщение — несколько позднее: практика оставалась одной и той же. Владимир Войтинский в своей статье, служащей предисловием к книге «12 смертников» (суд над социалистами-революционерами в Москве), сообщает: «В 1921 году большевики отправили на барже 600 заключенных из различных Петроградских тюрем в Кронштадт; на глубоком месте между Петроградом и Кронштадтом баржа была пущена ко дну: все арестанты потонули, кроме одного, успевшего вплавь достичь Финляндского берега…»
Правда, в узком кругу коллеги называли Мельгунова историком-истериком за какую-то патологическую страсть к живописанию казней и расправ и некритичном подходе к источникам информации. Мельгунов насчитал целых три случая затопления барж с людьми. Этим свидетельствам грош цена, но даже среди перечисленных им «преступлений большевиков» царицынская баржа не значится.
В советское время тему царицынской баржи одним из первых освоил Рой Медведев, который издавал свои книги за рубежом и считался у нас диссидентом: «По приказу Сталина был арестован и почти весь штаб военного округа, состоявший из военных специалистов. На одной из барж, стоявших на Волге, была создана плавучая тюрьма, неожиданно утонувшая вместе с большинством заключенных». Медведев не утруждал себя ссылками на источники информации, ибо их у него просто не было, все его книги, как, впрочем, и пресловутый «Архипелаг ГУЛАГ» А.Солженицына, рождались из слухов.
Примечательно, что позднее эта версия вошла в книгу американского исследователя Роберта Такера «Сталин. Путь к власти. 1879-1929» со ссылкой на Р. Медведева.
А вот Д.Волкогонов, получивший доступ в архивы, о потоплении баржи даже не упоминает: «По инициативе Сталина большая группа военспецов была арестована. На барже создали плавучую тюрьму. Многие были расстреляны» («Триумф и трагедия»).
Сейчас уже трудно сказать, кому принадлежит «патент» на применение баржи в качестве плавучей тюрьмы: белым или красным. Скорее всего все-таки белым. Факты свидетельствуют, что плавучие тюрьмы на баржах устраивали уже чехи в начале 1918 г., а их использование участниками Ярославского мятежа засвидетельствовано документально.
Ярославский белогвардейский мятеж замышлялся как отправная точка создания единого антикоммунистического фронта и свержения власти рабочих и крестьян. Восстанием руководил знаменитый террорист, эсер Борис Савинков. За 16 дней мятежники успели разрушить множество зданий и казнить видных коммунистов, в том числе председателя губисполкома Сергея Нахимсона. Остальных большевиков поместили на «баржу смерти», которую затопили среди Волги. Выплыть удалось немногим.
Затопление баржи — это, по-видимому, миф, а вот об использовании баржи в качестве плавучей тюрьмы свидетельствует документ штаба Северной Добровольческой армии от 14 июля 1918 г., озаглавленный «Список лиц, заключенных на барже, стоящей на реке Волга и подлежащих перевозу в ведение начальника комендантской роты с зачислением их содержания за военным судом». Этот список включал в себя 82 фамилии советских работников и красноармейцев, и в 1993 г. был передан из ФСБ в Ярославский музей-заповедник.
В ходе гражданской войны обе противоборствующие стороны широко использовали баржи для этих целей. Ниже приведены некоторые свидетельства на эту тему.
Летом 1918 г. белогвардейский отряд арестовал весь состав самаровского совета и вывез в Тобольск. В Самарово было восстановлено волостное правление. Борьба за власть между красными и белыми приобрела ожесточенный характер. До сих пор в памяти самаровцев жива история о баржах смерти, когда пленных красноармейцев загнали в трюмы двух барж, подцепили к пароходам «Лебедь» и «Алексей» и отправили в сторону Томска. Полуживых, замученных людей выводили из барж на берег и расстреливали на глазах у местных жителей или связывали «пачками» и сталкивали за борт.
Летом 1919 г. в районе Нижневартовска и Вампугальских Юрт отступавшие колчаковцы расстреляли пленных красноармейцев, которых везли на баржах смерти.
Пожалуй, самым знаменитым эпизодом является рейд кораблей Волжской военной флотилии под командованием Ф.Раскольникова, во время которого красные отбили у белогвардейцев баржу с пленными. Случилось это в октябре 1918 г. Долгое время адмирал Старк таскал эту плавучую тюрьму за собой. Белогвардейская контрразведка лютовала вовсю, производя прямо на барже допросы, пытки и расстрелы пленных красноармейцев и подпольщиков.
После захвата Сарапула число узников «баржи смерти» превысило четыреста человек. Старк получил приказ Колчака: ввиду быстрого приближения частей Красной Армии затопить плавучую тюрьму вместе со всеми арестантами. Трем канонеркам флотилии во главе с «Волгарем-добровольцем» удалось увести баржу прямо «из-под носа» у колчаковцев буквально за несколько часов до исполнения изуверского приказа «черного адмирала».
Есть свидетельства и противоположной стороны. Так, Ю.Кожин пишет: «Летом 1918 г. вблизи Сарапула на Каме стояла баржа, служившая тюрьмой для уфимских заложников, вывезенных красными при их паническом бегстве в мае 1918 г. из Уфы. Среди 200 заложников были уфимские общественные деятели: издатель «Уфимской жизни», член кадетской партии Толстой, находившийся в ссылке в Уфе московский журналист Макс Редер, несколько врачей, журналистов и коммерсантов.
В конце июля 1918 г. по распоряжению Сарапульского совета все они были зверским образом убиты и брошены в воду. После ухода красных случайно спасшиеся обитатели баржи подробно описали ужасную смерть несчастных заложников, которых чекисты убивали по очереди топорами, ружьями и молотками и сбрасывали в воду. Экзекуция продолжалась всю ночь».
Впечатляющую картину гражданской войны в Поволжье воссоздал в своей статье «Кровавая мгла над Ижевском» В.Фролов:
«Но самый изощренный способ уничтожения людей придумали воткинские белогвардейцы — это баржи смерти. Баржи, в которых раньше перевозилось зерно, превратили в орудия по массовому уничтожению людей. Их планировалось затопить вместе с заключенными. Людей раздевали и бросали в трюмы, где они кутались в рогожные мешки для перевозки зерна. В каждый из трех люков на барже заталкивалось более 60 человек. В четырех баржах, стоявших на пруду и на реке Вотке возле завода, томилось около 900 человек. Ежедневно на каждой барже вытаскивали из трюмов по 10 человек и убивали. В виду нехватки патронов был издан приказ: на заключенных патроны не тратить! И людей убивали, закалывая штыками, или раскалывали им черепа деревянными колотушками. Таким образом только в Воткинске было убито более тысячи человек.
Воткинское нововведение было по достоинству оценено в Ижевске, и по приказу командующего белой Ижевской Народной армии Юрьева, на Ижевском пруду были так же установлены баржи смерти. Здесь зверствовал комендант Ижевска Суворов с подручными Алексеевым и начальником контрразведки фельдфебелем Солдатовым. «Я уже четвертую тысячу коммунистов добиваю, — откровенничал подвыпивший Суворов. — Пуль не тратить, шашками их и поленьями». И подручные старались, выводили пленных из трюмов и убивали, рубя шашками, закалывая штыками или разбивая им головы деревянными дубинками.
Так же, когда переполнились все арестантские помещения в Сарапуле, на Каме были установлены две баржи смерти, которые мятежники быстро заполнили новыми арестованными. В одной из барж из 600 узников в течение нескольких дней были зверски убиты 150 человек. И только благодаря необычайно дерзкой отваге красной Волжской флотилии Федора Раскольникова баржа смерти была уведена из занятого белыми города. Было спасено от уничтожения 432 человека. Вторая баржа смерти белыми была превращена в крематорий, зажжена вместе с заключенными и пущена вниз по течению Камы. До красных течение Камы донесло только догорающий остов этой баржи да густой смрад горелого мяса. Это только несколько эпизодов из целого моря кровавого безумия, захлестнувшего Ижевск и все Прикамье. Волны этого безумия несколько раз прокатились из конца в конец по многострадальной земле будущей Удмуртии. Белую Ижевскую Народную армию сменила Красная армия после удачного штурма Ижевска 7 ноября 1918 г. Потом Ижевск захватила Белая армия Колчака, и кровавая вакханалия вспыхнула с новой силой. Колчаковцы сначала расправились с коммунистами, а потом взялись за бойцов белой Ижевской дивизии, которые отказались идти с ними дальше на запад, на Москву. На Каме были сколочены плоты, на них поставлены виселицы. Повесив наиболее активных ижевцев, колчаковцы пустили плоты вниз по течению Камы. Наконец опять пришла Красная армия. Но если кто-то думает, что красные, как Иисус Христос все прощали и подставляли вторую щеку, когда их били по первой, тот глубоко заблуждается. На каждый удар белых красные отвечали тройным сокрушительным ударом. На белый террор красные отвечали испепеляющим красным террором.

.