РУССКАЯ АРМИЯ НА ГРАНИЦЕ С ЕВРОПОЙ ЗИМА 1812- 1813 г.г.
«Кто не испытывал того скрытого неприятного чувства застенчивости и недоверия при чтении патриотических сочинений о 12-м годе»
Л.Н. Толстой
«Мне известно, что (фельд)маршал не исполнил ничего из того, что должен сделать. Он избегал, насколько сие оказывалось в его силах, любых действий противу неприятеля. Все его успехи были вынуждены внешнею силою.»
Александр I в личной беседе с генералом Р.Т. Вильсоном 12 декабря 1812 г.
«Самое легкое дело идти теперь за Эльбу, но как воротимся С рылом в крови!» Высказывание М.И. Кутузова против перенесения войны в Европу в конце 1812 г.
От обморожений и различного рода болезней выбывали из строя и гибли десятки тысяч русских солдат. Спустя всего 3 недели после отбытия из Тарутина главная армия потеряла 50 000 человек, из которых всего лишь 10 000 были боевыми потерями, а остальные жертвы холода и голода! В процентном отношении это даже несколько более того, что потеряла от тех же причин армия Наполеона.
В осенне-зимнюю кампанию 1812 года погибла центральная группировка русской армии. От климата и бездарности организации военного процесса страдали и «ополченцы», которых затащили в «ратники» силком, причем помещики нарочито сбывали алкоголиков, увечных или особо агрессивно к ним настроенных, могущих поднять бунт. От обморожений и различного рода болезней выбывали из строя и гибли десятки тысяч русских солдат. Дойдя до Вильно Кутузов свою армию фактически потеряет.
Интересные сведения можно почерпнуть в записке, приложенной к рапорту, поданному царю Александру курляндским гражданским губернатором, тайным советником, генерал-майором Ф.Ф. Сиверсом.
«ратники Лифляндского ополчения частью разбежались, частью сдались в плен, частью лежали в госпиталях, умирая от холода и других лишений, так как несмотря на все усилия курляндского губернатора, лифляндское дворянство не выдавало ополчению ни рубах, ни полушубков, ни сапог».
Послать на войну в мороз без обуви и даже без рубахи Это «отечественная» война или позорная отправка на верную смерть тех, кого ненавидишь или не считаешь за людей
Одна из причин голода и отсутствия крыши над головой у русской армии на данном этапе похода была та, что сами же ее командиры постарались все уничтожить еще летом во время бегства от Немана за Москву. Крестьяне, в свою очередь, не спешили помогать армейцам. На них, по большому счету, даже не подействовали призывы к религиозному терроризму.
Александр получал противоречивые донесения и не верил теперь никаким реляциям Кутузова. «С чрезвычайной грустью я осознаю, что надежда смыть бесчестье потери Москвы пресечением пути отхода неприятеля полностью утрачена», писал он Кутузову, с трудом скрывая гнев и сетуя на «необъяснимую бездеятельность» фельдмаршала».
После того как вскрылся обман об истинных итогах Бородинского сражения, и пришло известие об оставлении Москвы, Александр I даже поставил все это на обсуждение совета министров. На совете было решено требовать от Кутузова предоставить протокол совета в Филях (но его не велось) и в будущем всегда присылать подробные сведения обо всех своих действиях.
В письме к фельдмаршалу царь формулировал мысль весьма остро и определенно: « вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы».
Уже 28 ноября царь приказал осуществить новый сбор рекрутов. Крестьяне и помещики уже негодовали. Но Александр жил только своей манией. С.Н. Искюль констатирует: «Мысль о перенесении войны за пределы России вряд ли была близка кому бы то ни было, кроме государя, для которого война с Наполеоном до победного конца связывалась с удовлетворением уязвленного в прошлом самолюбия, а значит, оставалась делом принципа, поскольку его оскорбленное самолюбие и жажда реванша требовали твердо противостоять своему противнику, несмотря ни на что. Ради этого он готов был даже сместить главнокомандующего, как писал об этом председателю Комитета министров.
Мысль о переходе границы после тяжелейшей и кровопролитнейшей войны в России, среди многочисленных разрушений и потерь, едва ли могла быть встречена с патриотическим подъёмом, люди скрывались или убегали. В РГИА (Ф. 1286. Оп. 2. 1812. Ед. хр. 162. Л. 22, 2728, 34, 47) хранятся показательные документы, в которых сообщается о бегстве и о мародерстве («ограбили серебро») рекрут. 13 января 1813 года только в одном месте из 300 новобранцев 103 человека «насильственным образом ушли», хотя их охраняли (как вражеских солдат!) кавалеристы. Комендант Пернова барон В.Г. фон Будберг доносил в Петербург 17 января о том, что из партии в 300 рекрут дошли лишь 118 человек: то есть больше половины дезертировали из родимой армии сразу. Это ли «Отечественная война»!
Денис Давыдов о состоянии русских войск в конце 1812 г.: «Наша армия после понесенных ею трудов и потерь была весьма изнурена и слаба».182 Из-за воровства и разгильдяйства провиантмейстеров русским солдатам приходилось даже голодать. Крупнейший царский историк войны 1812 года, автор капитального труда, М.И. Богданович, ужасается колоссальным потерям армии М.И. Кутузова, которая по прибытии в район Вильно насчитывала всего 27 500 человек (и те находились в печальном состоянии).
Анализируя документы, он называет небывалую цифру солдат, только лишь лежавших в госпиталях 48 000 и продолжает: «Из 622 орудий, находившихся при армии под Тарутиным, осталось двести, прочие же были оставлены позади, вследствие потери лошадей Вообще же наибольший урон потерпела конница в самых сильных полках было от 120 до 150 человек, а в некоторых не более шестидесяти. Причинами повальных болезней и смертности были: недостаток в пище, употребление воды, зараженной гниением тел, и усиленные переходы в жестокую стужу после переправы через Березину. На этом марше, хотя войска Главной армии проходили кругом не более двадцати верст в сутки, однако же, нередко двигаясь по глубокому снегу, утомлялись до чрезвычайности, тем более что подвижные магазины отставали от войск; на всем пространстве от Копыса до Вильны, в продолжение времени около трех недель, Главная армия получила только один транспорт провианта Наша многочисленная и превосходная кавалерия заметно таяла. Другою причиною чрезвычайного урона в войсках было суровое время года: многие из наших солдат были снабжены полушубками; другие добывали их сами; обувались в кеньги, валенки, носили наушники либо окутывались чем попало; но в таком походе некогда было заботиться о сбережении одежды и обуви. Пройдя верст двадцать и более по глубокому снегу, в жестокий мороз и вьюгу, солдаты торопились развести огни, варили пищу, если было из чего ее приготовить, и ложились кругом костров, леденея с одного бока и обжигаясь с другого».
Участник событий Николай Тургенев свидетельствует: «Когда русская армия пересекла границу Германии, она была так малочисленна, что при первом смотре, который император произвел в присутствии прусского короля в Калише, едва достигала 15 000 человек». И это из более 120 тысяч (не считая ополченцев, 10 тысяч подкреплений и присоединившихся с флангов частей), выведенных М.И. Кутузовым из Тарутинского лагеря. Во время кампании головная группировка русских получала постоянные подкрепления (многие десятки тысяч со времени начала войны), но в «умелых руках» российских генералов они почти сразу выводились из строя, таяли. Из Млева в доверительном письме Френсису-Питеру Верри Р. Вильсон писал 1 февраля 1813 г.: «Погода все еще страшно холодная 25° мороза. От русской армии почти ничего не осталось». Еще в декабрьских рапортах Кутузов буквально молил царя остановиться, дать армии отдых (а в предшествующих посланиях стращал ужасным положением войск): «ибо, если продолжить дальнейшее наступательное движение, подвергнется она в непродолжительном времени совершенному уничтожению». Итак, подлинные документы русского командования свидетельствуют, что не французская, а именно русская армия была «уничтожена» (и вскоре могла оказаться «уничтожена совершенно»). В другом рапорте фельдмаршала Александру I звучал малоприятный намек: «Главная армия пришла в такое состояние, что слабость ее в числе людей должно утаивать не только от неприятеля, но и от своих чиновников, в армии служащих».
Итог войны 1812-ого года- страна на линии фронта выжжена, русская армия почти уничтожена, зато главный объективный враг Англия спасена, усилена и торжествует, а вскоре обескровленные армии русского царя начнут «спасать» и главного «геополитического» соперника Пруссию.
О ПОТЕРЯХ.
Французская армия. М.И. Богданович рассчитал количество армии Наполеона, собравшейся за Неманом: даже без некоторых фланговых частей и многих отставших и больных — 81 000
К.Б. Жучков отмечает, что в конце 1812 года «огромная часть французской армии оставалась целой и невредимой, в том числе и на территории России». Роберт Вильсон внимательно изучал все показания пленных, отбитые рапорты и сам мог видеть армию противника в походе. В письме жене от 1 декабря он оценивает войска Наполеона в 115 000, добавляя к ним 30 000 «у Ожеро» и 8 000 «польских резервов» (а всего 153 000). Тот же Р. Вильсон сообщает, что «по оценке русских, неприятель потерял в сражениях 125 тыс. человек а сто тысяч погибли от холода, болезней и голода. Сии цифры в целом не дают никакого повода для сомнений касательно достоверности».
Даже хвастливые россказни в русском штабе (хвастливые, но все же не такие лживые, как официозные реляции) говорят о 225 тысячах.
По оценке А. Замойского исходя из максимальной и завышенной численности армии Наполеона перед вторжением и из числа, перешедших границу обратно, летальные потери могут исчисляться примерно в 218 тыс. человек.
Таким образом, в самом 1812 году в обсуждениях участников конфликта с русской стороны ни о каких «600 000 потерь Наполеона» речи не шло. Английский автор Дж. Робертсон в 1815 г. определял потери Наполеона следующим образом: «Французов и союзников убито, до смерти замерзло, ранено и т. д. 85 000. Их же выведено из строя 115 000».
Если бы армия Наполеона «была полностью уничтожена» в 1812 году, как бы уже в феврале марте 1813 года он собрал в Саксонии 200 000 войска, с которыми затем разбил русских и их союзников в сражениях под Лютценом и Бауценом! Да, среди них было много юных и неопытных новобранцев, которых прозвали «МарииЛуизы», но без опытных частей и старых кадров не то что победы, но и вообще попытки сражаться были бы невозможны или же армия противника просто сброд не умеющий воевать.
Для выяснения итогов войны для населения Российской империи мы обозначим рамки исследования потерь рубежом 18121813 годов. Вспоминается, как Александр I легкой фразой в письме к императору Австрии Францу I в 1813 году сообщал: «Провидение пожелало, чтобы 300 тыс. человек пали жертвой во искупление беспримерного нашествия». Удобное словечко «провидение»: на него можно списать любые собственные преступления. И, естественно, «Луиза» (придворное прозвище царя) преуменьшала масштабы трагедии. А.А. Керсновский исчислял количество русских, погибших в войнах, которые вел сам Александр I, в 800 000 человек («одна война с Наполеоном 18121814 годов обошлась России в 600 000 жизней»).
Существует страшный документ- официальный подробный рапорт министра полиции А.Д. Балашова (17701837) о числе погребенных специальными дружинами человеческих трупах от Москвы до западной границы России. Итоговая цифра поражает: 403 707 трупа. Большинство погибших это русские мирные жители (значительную часть солдат обеих армий сжигали или погребали вскоре после сражений как войсковые команды, так и местные жители). И здесь не учтены те русские крестьяне и горожане, которые сгорели в собственных домах, поджигаемых русской армией при отступлении; не учтены и тысячи русских раненых солдат, оставленных в подожженном Можайске и в Москве. Не учитывались и покалеченные, безрукие, безногие, дети и старики, лишившиеся кормильцев или лежавшие без квалифицированной медицинской помощи с тифом и обморожениями (многие из них вскоре также умерли).
Мы никогда не узнаем точной итоговой цифры потерь среди мирного населения. Не помогут и сравнительные исчисления, так как переписи населения страдали от неэффективной методики учета, а в 1813 г. вообще власть не озаботилась вопросом «подсчитать» оставшихся Используя обширные архивные данные, Я.И. Печерин подсчитал, что только за войну 18121814 года расходы бюджета одного Военного министерства (без реквизиций у населения, мародерства солдат, сжигания городов и деревень, без расходов других министерств) составили 659 429 200 рублей (астрономическая по тем временам цифра настоящее разорение государства!), но к этому следует присовокупить еще расходы по Морскому ведомству 62 195 100 руб. Отмечу, что другой исследователь, П.А. Хромов, проведя собственные подсчеты, доводил искомую цифру до 900 миллионов рублей. Известный царский историк А.А. Корнилов оценивал материальные убытки Российской империи только за 1812 год в 1 миллиард (!) рублей. От подобного удара экономика и финансы России не могли оправиться еще несколько десятилетий. На Франции же война, в сравнении с этим, практически не отразилась.
Используемая литература:
Замойский А. 1812. Фатальный марш на Москву. М., 2013, стр 190- 196
Военский К. Отечественная война в русской журналистике: библиогр. сб. ст., относящихся к 1812 г. М., 2007, с. 57. Это издание, упоминающее показательный отчет Ф.Ф. Сиверса
Богданович М.И. История отечественной войны 1812 года. М., 2012, с. 53.
Вильсон Р.-Т. Дневник и письма 18121813. СПб., 1995,
Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 года.
Давыдов Д. Дневник партизана. СПб., 2012.
Керсновский А.А. История русской армии. Париж, 1969, т. 1, с. 205.
Печерин Я.И. Исторический обзор росписей государственных доходов и расходов с 1803 по 1843 год включительно. СПб., 1896, с. 3755.
Соколов О.В. Армия Наполеона. СПб., 1999 с. 398
