ПРИОРАТ НИКОЛАЯ ЛЬВОВА. ГАТЧИНА

Приоратский дворец в Гатчине это уникальное сооружение, возведенное в тихом месте на берегу Черного озера архитектором Николаем Львовым. В этом строении необычно все: его имя и материал, из которого он создан, технология строительства и легенды с ним связанные.
Строительство Приората имело для Львова огромное значение. Он хотел доказать возможность возведения крупных архитектурных сооружений по технологии землебита, в России практически неизвестной. Ее преимущества заключались в дешевизне и простоте использования, ибо строительный материал — суглинок — был под ногами. Землю набивали в специальные «станки»-опалубки и прессовали. Хорошо просеянный, освобожденный от растительных примесей (корешков, стеблей растений), слегка увлажненный материал, если он успевал просохнуть, засыпали слоем около десяти сантиметров и утрамбовывали до толщины шести сантиметров. Далее засыпали следующий слой, трамбовали и так слой за слоем до карниза. Для связки между слоями использовали известковый раствор. Высота зданий, построенных из землебита, не должна была превышать два этажа, а стены для большей устойчивости могли быть устроены наподобие контрфорсов, то есть слегка расширяться книзу (в Приорате стены под карнизом на 13 см тоньше стен над цоколем).
Описание вышеуказанной технологии было опубликовано в 1790 году в Париже французским архитектором Франсуа Куантеро. Спустя несколько лет книгу перевели на русский язык. Некоторые просвещенные дворяне опробовали новый материал в своих усадьбах, но широкого применения в России он не получил. Только Львов, освоивший землебит у себя в тверском имении Никольское, раскрыл его преимущества. Достоинством этого нового строительного материала Львов считал его пожаробезопасность. К тому же, повсеместное внедрение землебита привело бы, по мнению Львова, к сохранению леса, что расширило бы возможности традиционного российского строительства.
Первое посещение Львовым Гатчины состоялось в конце мая 1797 года по повелению Павла I, когда тот несколько дней отдыхал в своей загородной резиденции после коронации. Тогда и могло произойти обсуждение проекта будущего дворца. Дочь архитектора вспоминала, что император, «разговаривая однажды с Львовым о том, что он заметил в чужих краях, узнал, что он многие постройки сделал у себя в деревне из земли, составленной из малой части известки и песку.
Я хочу, сказал государь, чтобы ты мне построил здесь, в Гатчине, угол избы с фундаментом и крышкою.
Н.А. Львов тогда же выписал двух наших мужиков, Емельяна и Андрея, в Гатчину; стали они работать в саду, куда и государь Павел, и великий князь Александр Павлович с прекрасною его супругою Елизаветою Алексеевною приходили всякий день смотреть их успехи; когда часть стены уже была выведена, Елизавета Алексеевна однажды пришла и острым концом своего парасоля (зонт от солнца) стала стену сверлить; но видя, что едва со всею силою могла сделать в стене маленькую ямочку, обернулась к Н.А. Львову, сказала ему:
Я не ожидала, мсье Львов, что ваша земляная стена может быть также и твердой…
Государь, увидев оконченный угол в саду гатчинском, сказал Н.А. Львову, чтобы он выбрал в Гатчине, где хочет, место и построил бы ему Приорат.
Н.А. Львов отличный был в тогдашнее время архитектор; он нарисовал план Приората, который был государем утвержден; но, несмотря на повеление его дать место Львову для построения Приората, Петр Хрисанфович Обольянинов, который тогда был первое лицо при государе, за разными причинами в отводе места Н.А. Львову отказывал; наконец, эта комедия Львову надоела; он поручил Обольянинову выбрать самому место. Какое же место выбрал он Вообразите в котором собака вязла. Н.А. Львов, видя, что все это неудовольствие на него происходило от зависти, сказал Обольянинову:
Я и тут построю Приорат, только государю стоить будет более ста тысяч рублей, потому что я должен осушить это болото.
Ну, делай как хочешь, отвечал Обольянинов, и Н.А. Львов приступил к работе…»
Таково предание, связанное с появлением Приората.
Работы начались осенью 1797 года с подготовки места под строительство. К лету 1798 года была готова насыпная терраса, начали укладывать фундамент и возводить башню. В июне соорудили специальный сарай для приготовления и хранения земли, а к 6 июля установили «станки» для набивки стен. Строительство осуществляла бригада из сорока работников Львова, привезенных им из Москвы. К концу августа мастера изготовили пять декоративных шаров для крыш и флюгер для башни, а уже 26 сентября в донесении было сообщено, что «каменщики, работавшие по подряду в Приорате, земляную кладку и прочее подряженное дело кончили, требуют ныне заплаты». Сам Львов в составленном им «Атласе земляного строения» (не сохранился) указал точные сроки возведения землебитных стен: с 15 июня по 12 сентября 1798 года три месяца.
Одну из внутренних стен здания и стену-ограду с караульными будками возвели из земляного кирпича, который делали по такой же технологии, что и землебит, только в маленьких формах. Кладка велась на известковом растворе.
К середине декабря 1798 года строительство дворца в основном завершили, однако отделочные работы еще не были осуществлены. При приемке здания 10 января 1799 года оказалось, что «печи кафельные многие попорчены… щекатурка во многих покоях отстала… полы сделаны неклееные, без фризов, по показанию ево же господина Львова для того, что в то время был лес сыр, нельзя ево было клеить. Стекла во всех показанных окошках целы… стены земляные во всех покоях промерзли так, что на них чрез нутро прошел снег, от чего б весной не последовало какой опасности». Весной интерьеры уже полностью подготовили к посещению императора.
Мебельным убранством здания летом 1799 года занимался сам Львов. Вся обстановка, вероятно, подбиралась им во дворцовых кладовых и роскошью не отличалась. Описи XIX века зафиксировали большое количество позолоченной и крашеной мебели, обитой шелком. В Китайской комнате находились голландские кресла красного дерева начала XVIII века. Для освещения использовали настенные и настольные осветительные приборы из бронзы и хрусталя. На окнах висели шелковые, а в двух помещениях соломенные шторы. Вероятно, в павловское время в Приорате разместили Берлинский и Венский фарфоровые сервизы подарки великому князю от прусского и австрийского императоров.
После всех окончательных подсчетов Львов назвал сумму, затраченную на строительство. Она составила 27 тыс. рублей, из них «каменная, столярная, плотничная работы и железная кровля… подряжены Гатчинским городовым правлением за 25 тыс. руб., земляное строение всего дома, ограды и служб 2 тыс. руб.». Цифра показала, что землебит действительно дешев.
Описывая принципы возведения этого здания, Львов когда-то писал: «Все строение из чистой земли, без всякой примеси и без другой связи, кроме полов и потолков, особым образом для этого устроенных Главный корпус, сверх фундамента каменного, построен весь из земли, набитой в переносные станки». Однако это скорее реклама, чем реальная инженерная концепция. У здания было мощное каменное ядро — система внутренних стен, доходящих до самого верха. Стены замка были сделаны из пудостского камня, добывающегося в деревне Пудость, а башня дворца была выполнена из парицкого камня, привезенного из деревни Парица.
То есть землебитные элементы заполняют жесткий каркас, сделанный совсем из другого материала. Эти конструктивные особенности были обнаружены лишь при реставрации, которая проводилась в последней четверти ХХ века.
Хотя срок службы таких строений составляет 20 лет, вот уже более 200 лет это удивительное сооружение возвышается в уединенном месте вдали от других построек.
Название дворца происходит от латинского слова «prior», что означает монастырь и, действительно, это здание строилось как место пребывания рыцарей Мальтийского ордена и раньше оно называлось Приоратским игуменством или просто Приоратом. Дворцом его стали именовать только в XX веке, хотя в качестве дворца для великих особ оно никогда не использовалось.
Почему же недалеко от Гатчинского дворца появился этот приорат
Известно, что с детства Павел I интересовался историей Мальтийского ордена Св.Иоанна, отношения с которым русское государство установило еще при Петре I. Настольной книгой юного императора была «История ордена Святого Иоанна Иерусалимского» аббата Верто. Кроме того, во время Русско-Турецкой войны офицеры Мальтийского ордена, среди которых был граф Юрий Литта, сражались на стороне России.
Великая Французская революция лишила Мальтийский Орден всего имущества, его поместья были конфискованы, а вся серебряная утварь переплавлена в слитки и стала собственностью народа.
Павел I был потрясен падением Мальтийского ордена и поэтому, когда граф Литта, обратился к нему с просьбой в покровительстве, император сразу согласился. К тому же он надеялся на распространение влияния Российского государства на восток, и при этом Мальта могла стать удобной военно-морской базой. Вот в 1798 году Павел I и приказал построить для Мальтийского ордена Игуменство (приорат).
23 августа 1799 года император пожаловал дворец Мальтийскому ордену. К тому времени Павел де-факто был главой ордена, Великим магистром. Таким образом, он стал владельцем Приората. 12 октября 1799 года рыцари Мальтийского ордена передали Великому магистру три древние реликвии госпитальеров частицу древа Креста Господня, Филеримскую икону Божией Матери и десницу Иоанна Крестителя. Позже император стал приором Ордена, поэтому возведенный в 1799 году замок принадлежал ему.
Император Павел испытывал нежную привязанность к скромному замку. Любил бывать здесь при жизни, да и после смерти, говорят, не оставил место своего уединения. Белыми ночами в Приоратском парке можно встретить призрак императора Павла. Он бесшумно идет по старым аллеям. Его не надо бояться, но и отвлекать императора от раздумий о важных государственных делах тоже не стоит. Нужно лишь сойти с дорожки и при его приближении сделать низкий учтивый поклон. Он ответит спокойным кивком головы и растворится в тумане.
Однако владели Приоратским дворцом мальтийцы недолго. Уже сын Павла I Александр I, оставив за собой пост протектора Мальтийского ордена, финансы и недвижимость, находящиеся на территории России, перевел в госказну. Приорат стал «запасным» дворцом для царской фамилии, но вскоре был подзабыт, хотя его дважды ремонтировали и реставрировали.
В XX веке он использовался, как база отдыха, дом пионеров, экскурсионный музей.
В дни Великой Отечественной войны здесь шли ожесточённые бои. От снарядов и авиабомб рушились вокруг даже массивные каменные постройки, а землебитный дворец выстоял. А ведь когда Львов строил, завистники утверждали, что Приорат не простоит и нескольких лет. Потому что из земли, а, следовательно, здание не прочно.
В 60-х годах прошлого века в нем разместился краеведческий музей. Потом дворец был закрыт, поскольку пришел в негодность настолько, что готов был рухнуть в Черное озеро. Тогда у дворца появилось новое имя — Тающий замок.
В начале XXI века дворец вновь отреставрировали, восстановив его первоначальный вид, такой, каким его построил Николай Львов по приказу Павла I.
Если смотреть на Приорат с берега озера, кажется, будто он находится на живописном острове.
Разные части здания имеют черты, характерные для разных архитектурных строений. Подпорная стена придаёт дворцу черты фортификационного сооружения. Со стороны Чёрного озера, на берегу которого расположен дворец, создаётся иллюзия, словно он вырастает из воды. Южная часть дворца имеет отдалённое сходство с готической капеллой. Здание кухни построено по аналогии с русской избой.
Форма всех частей, из которых состоит Приоратский дворец, очень простая, но именно их композиция придает зданию оригинальность. Издали видна граненая башня с пирамидальным шпилем, рядом с которой расположен основной двухэтажный корпус. Стены строения гладкие, ничем не украшенные, а художественный эффект достигнут благодаря резкому контрасту между их белизной и красной черепицей.
Внутреннее убранство скромное, как и подобает монастырю.
Стены всех помещений были отделаны известковой штукатуркой с добавлением коровьей шерсти, по просушке покрыты белым «штуком», а затем «палевою на клею краскою три раза». Плинтусы и балясины на парадной лестнице были выкрашены белилами, полы — светлой охрой, оконные переплеты с окраской под дуб, потолки — светло-сиреневые, палевые, розовые с золочеными резными деталями. Убранство завершала мебель красного дерева с золочением и настольные осветительные приборы с хрустальными подвесками.
Можно отметить оригинальные дощато-кессонные потолки, состоящие из прямоугольных розеток, в центре которых находится шар-репей. Такая конструкция позволяет перекрыть большие площади, уменьшить нагрузку на стены и создает прекрасную акустику. Также впервые здесь была устроена система печей, ставшая прообразом калориферного отопления.
Эмблема мальтийского ордена вырисована на стенах, установлена на полу и потолке. Она представляет собой белый восьмиконечный крест, символизирующий восемь добродетелей: веру, милосердие, правду, справедливость, безгрешность, смирение, искренность и терпение.
Как и о многих подобных строениях, о Приорате существует несколько легенд. Самая известная — легенда о подземном ходе, соединявшем Приоратский дворец с Гатчинским императорским дворцом. Существует поверье, что Император Павел приказал соединить свой кабинет, находившийся на первом ярусе Часовой башни, с кабинетом приора Мальтийского ордена. Интересно, что во время укрепления фундамента реставраторы действительно наткнулись на подземный ход, выложенный камнем. Ход достигает высоты человеческого роста в начале и постепенно понижается. Тоннель до конца не пройден и его назначение не выяснено. Есть мнение, что тоннель является частью подземных коммуникаций Гатчины, которые пока не исследованы.
А самая мрачная легенда гласит, что в стенах дворца замурована красавица, погибшая от неразделенной любви к мальтийскому рыцарю. Если пройти ночью по коридорам дворца, можно услышать лязг рыцарских доспехов, тайные вздохи и приглушенный женский плач.
Сегодня дворец переживает новейшую историю. Возрождаются в Приоратском дворце и старые традиции. Одна из них концерты в Капелле, нашедшие своих постоянных слушателей, которых привлекает прекрасная акустика, уютный и светлый зал, великолепные исполнители.
И Земляной замок, срок которому был определен двадцать лет, по-прежнему чарует своей удивительной задумчивой красотой.
Аллеи хвойные глядят с улыбкой сонной,
Как будто в трауре мерцающий венец.
И в тихом озере белеет отраженный
Мальтийских рыцарей дворец

Источник