Как разоблачить убийц-отравителей
В первой серии сериала «Табу» (вышел на экраны в 2017 году) Джеймс Делани (главный герой, которогоиграет Том Харди) обращается за помощью к не слишком обременённому моралью местному доктору, чтобы эксгумировать тело своего отца и установить причину его смерти, в естественности которой он сомневается.
В мрачном помещении, которое с присущим им литературным талантом с удовольствием описали бы По и Лавкрафт, врач делает разрез на животе мертвеца и изучает извлечённые из тела органы среди тускло поблёскивающих, таинственных колб, склянок и горелок. Итогом манипуляций в лабиринте из стекла и огня становится ответ: да, смерть и безумия отца главного героя ничто иное, как результат отравления мышьяком.
Несмотря на всю драматичность кинокадра, эта процедура не является выдумкой режиссёра. Криминалисты XIX века именно так проводили «тест Марша» экспертное исследование, которое называли «ужасом отравителей» и ради которого набивался полный судебный зал зевак.
Вернёмся и тут же закроем тему с сериалом «Табу»: изображенное в фильме исследование проводилось в 1814 году, в то время как английский химик Джеймс Марш описал свой опыт с обнаружением мышьяка спустя 20 лет в 1836 году.
ФОТО 1. Два ученых, выполняющие пробу Марша. Иллюстрация 1856 года/
С тех пор проба Марша стал занимать центральное место в расследовании уголовных дел об отравлении. Важность этой экспертизы переоценить трудно.
Ты к ней на чай сходи и сыпь ей в чай мышьяк.
Побольше дозу дай, а начинай с дозинки.
Б. Ахмадулина
Мышьяк на протяжении долгих лет был самым «желанным» ядом для убийц. Посудите сами: мышьяк легко купить, он не имеет ни запаха, ни вкуса, им можно травить постепенно, небольшими дозами, а симптомы отравления спутать с заболеваниями желудочно-кишечного тракта.
Главное криминалисты не могли обнаружить его при эксгумации. Так и получалось, что наследники решали свои финансовые дела, а ревнивцы любовные проблемы.
Когда Джеймс Марш впервые провёл свой тест
Шёл 1832 год. Судили Джона Бодла, которого подозревали в том, что тот (дабы «разрешить» семейные дела о наследстве) подлил яд в кофе своего дедушки. Марша пригласили провести экспертизу и составить заключение, которого должно было лечь в основу доказательства вины.
Марш, действительно, обнаружил в остатках кофе мышьяк, однако, результаты были неубедительными. В то время продемонстрировать результат было невозможно, присяжным оставалось только верить на слово. 12 человек, которым предстояло вынести вердикт, Маршу не поверили и оправдали разбогатевшего внука. Разгневанный Марш выбежал из зала суда, попутно дав зарок найти точный и надёжный метод обнаружения мышьяка.
За основу Марш взял информацию из архивов XVIII века и открытую в тот же период шведским химиком Шееле реакцию. Марш знал, что серная кислота, вступая в реакцию с цинком, образует газообразный арсин. В 1836 году он обнаружил, что газ при нагревании до определенной температуры выделит на стенках стеклянной (фарфоровой) трубки тёмный налёт с металлическим блеском (свободный мышьяк). Этот налёт позже назвали «мышьяковым зеркалом».
ФОТО 2. Оборудование для проведения пробы Марша/Иллюстрация из архива Национальной библиотеки медицины
Проба Марша позволила точно обнаружить мельчайшее количество мышьяка (до 0,001 мг), в том числе к радости криминалистов и на телах давно умерших людей. Кроме того, у этого теста был и «побочный эффект»: демонстрация процедуры была простой и очень драматичной. Вот почему тест Марша часто проводили публично, то есть в зале суда перед присяжными, судьями и присутствующими.
Дело Мари Лафарж, или, когда проба Марша впервые помогла осудить отравителя
Пожалуй, самым известным прецедентом использования пробы Марша стал громкий судебный процесс над Мари Лафарж в 1840 году. Мари Лафарж (в девичестве Каппель) обвиняли в отравлении мышьяком собственного мужа.
Дочь артиллерийского офицера 23-летняя Мари Каппель вышла замуж за 29-летнего Шарля Лафаржа. Брак был не по любви, но по договорённости. На момент замужества у молодой Мари приданного как такового не было, только имя: её отец погиб на охоте, поэтому она воспитывалась в семье своей тёти и дядя банкира. Однако время обрести мужа и семью уже наступило, а на горизонте не было удачной партии. Партию нашёл брачный агент: под руку ему подвернулся сынок зажиточного господина, который купил монастырь XIII и переделал его под фабрику.
Мари была не в восторге: молодой человек был хам и грубиян. К тому же купленный монастырь оказался мрачным, полуразрушенным зданием, кишевшим крысами. Какое уж тут светлое будущее одни долги и тоска.
Мари решила взять судьбу в свои руки, причем незамедлительно. Тогда друзья молодой семьи частенько слышали от неё за обедами, которыми она «радовала» своего супруга, вопросы вроде: «Моден ли нынче траур» и «Как долго придётся носить чёрное после смерти мужа». Вскоре Шарль скончался: в Париже ему стало плохо после пирога, а затем по прибытии домой он довольно быстро угас. Семейный врач подозревал холеру, однако, в итоге диагностировал отравление. Об отравлении говорила и дальняя родственница Лафаржа, которая стала подозревать Мари, как только приехала в гости к супружеской чете.
ФОТО 3. Иллюстрация к статье «Странное дело Мари Лафарж» / McClures Magazine, 1912
Дело, как сейчас принято говорить, стало резонансным. Процесс по делу Шарля Лафаржа открылся 3 сентября 1840 г. Корреспонденты съехались со всего мира.
Адвокатом Мари был мэтр Пайе. Он строил защиту, исходя из невежества врачей, делавших вскрытие и пробу Марша, и настоял, чтобы экспертом в суде выступил знаменитый химик и токсиколог Матьё-Жозеф Орфила. Судья, однако, счёл, что это было излишним.
В качестве экспертов вызвали местных аптекарей, но они не сумели выявить мышьяка на пробе Марша, проводимой публично. Поскольку процесс был открытым, публика громко выражала негодование и требовала оправдания подсудимой.
Прокурор настоял на эксгумации Лафаржа, но аптекари вновь не смогли обнаружить следов мышьяка. По рассказам очевидцев, адвокат Мари плакал от восторга, когда результат пробы показал отсутствие мышьяка. Но обвинитель не сдавался.
Прокурор потребовал провести анализ остатков пищи, которой кормили Лафаржа, и, наконец, аптекари заявили, что «этого мышьяка хватило бы, чтобы отравить десяток людей».
И снова обратились к химику Орфилу. Орфила потребовал, чтобы его эксперименты проводились точно на той же технике и в тех же условиях, в которых их делали местные аптекари.
В итоге пробу Марша он провёл в здании суда, но за закрытыми дверями и под охраной. Мышьяк обнаружили во всех препаратах из тела Лафаржа, и в пище и напитках. К своему заключению Орфила добавил, что яд не мог проникнуть в останки из окружающей среды, а также то, что аптекари, не имея опыта обращения с аппаратом Марша, совершили ряд ошибок в интерпретации результатов.
ФОТО 4. Зарисовка «Мари Лафарж в суде» /McClures Magazine, 1912
Адвокат Пайе, настаивавший на вызове Орфила, попытался затянуть процесс, вызвал давнего его противника Франсуа-Венсана Распая (17941878), но тот смог добраться до зала суда только через 4 часа после вынесения приговора.
Стоит отметить, что к тому времени от тела бедняги Шарля почти ничего не осталось. При этом судебный зал каждый раз набивался до отказа. Зрители из толпы заключали пари. У Мари Лафарж даже появился свой фан-клуб, которые называли её «чёрной вдовой».
Процесс над Лафарж поднял очень важный вопрос стоит ли предусмотреть уголовную ответственность за некачественную (ложную) судебно-медицинскую экспертизу. Особенно в отношении экспертизы вещества, которое было широко распространено и легально в XIX веке. Актуальны стали и другие вопросы: как отличить хорошего эксперта от плохого, какова погрешность в заключении экспертов, стоит ли основывать обвинение только на экспертном мнении и др. По большому счету, ответов на эти вопросы нет и сейчас.
Однако закончить материал о замечательном химике и его пробе мы бы хотели не вопросами, а признанием заслуг ученого. Химику Джеймсу Маршу удалось сделать нечто большее, чем изобрести тест на обнаружение мышьяка в теле. Джеймс Марш задал профессиональный вектор развития судебно-медицинской экспертизы и использования экспертных заключений как базы для вынесения справедливых приговоров.
