Как попасть в царя
Народовольцы в течение нескольких месяцев отслеживали маршруты передвижения царя по столице. Вскоре выяснилось, что император регулярно посещал развод караулов в Михайловском манеже. Царский экипаж следовал по Невскому проспекту и поворачивал Малой Садовой улице. Здесь заговорщики решили устроить первую засаду. На случай непредвиденных событий запасным местом для атаки должен был стать поворот на Екатерининский канал (сейчас канал Грибоедова), где на обратном пути в Зимний дворец царский экипаж снижал скорость. В декабре 1880 года народовольцы приобрели сырную лавку, располагавшуюся в подвальном помещении дома 8 на Малой Садовой улице. Отсюда под землей народовольцы сделали подкоп и заложили под мостовую мину. Запасным вариантом на случай передвижения императора по другому маршруту стала подготовка ручных мин и ожидание царского экипажа на Екатерининском канале.
Группа заговорщиков несколько раз могла быть обнаружена властями, но каждый раз полиции что-то мешало сделать последний шаг и их раскрыть. Первый звоночек для народовольцев прозвенел, когда в начале 1881 года в руки полиции попали члены исполнительного комитета «Народной воли» А.Д. Михайлов, А.И. Баранников, Н.А. Морозов и другие. Но выйти на участников заговора служителям правопорядка в этот раз не удалось. Вторым шансом предотвратить покушение стал арест руководителя планировавшейся атаки на императора А.И. Желябова. Арест произошел 27 февраля (11 марта) 1881 года всего за два дня до теракта и способствовал форсированию планов по нападению на царя. На следующий день вызывавшая подозрение лавка на Малой Садовой улице была осмотрена начальником технической службы городской полиции генерал-майором К.И. Мровинским. В помещении лавки имелись отчетливые следы земляных работ: сырость, грязные следы, деревянная обшивка, скрывавшая земляной ход однако полиция не придала им значения, довольствовавшись проведением поверхностного осмотра. Удача явным образом находилась на стороне заговорщиков.
Тем временем, за несколько дней до покушения Александр II стоял на пороге принятия ключевого решения начальной попытки вовлечения населения в управление страной. Речь идет о «всеподданнейшем докладе», представленном 28 января (9 февраля) 1881 года на рассмотрение императора министром внутренних дел М.Т. Лорис-Меликовым. Доклад предлагал создание подготовительных комиссий с участием представителей от земства и ряда крупных городов. В круг предметов таких комиссий входили проект преобразования губернского управления, продолжение крестьянской реформы 1861 года, вопросы взимания податей, паспортного учета и другие вопросы. Подготовленные комиссиями законопроекты планировалось передавать на рассмотрение в отдельную общую комиссию. И только после одобрения общей комиссией законопроект должен был поступить в Государственный совет для окончательной доработки.
Лорис-Меликов в докладе констатировал, что « учреждение может дать правильный исход заметному стремлению общественных сил к служению престолу и отечеству, неминуемо внесет в народную жизнь оживляющее начало и предоставит правительству возможность пользоваться опытностью местных деятелей, ближе стоящих к народной жизни, нежели чиновники центральных управлений». В феврале того же года доклад получил предварительное одобрение Особым совещанием. Александр II лично поддержал нововведения. По свидетельству председателя Комитета министров П.А. Валуева 1 (13) марта император распорядился вынести проект реформы на обсуждение Совета министров: «Утром Государь прислал за мной, чтобы передать проект объявления, составленный в министерстве внутренних дел, с поручением сказать о нем мое мнение и, если я не буду иметь возражений, созвать Совет Министров на среду 4-го числа. Я давно, очень давно не видел Государя в таком добром духе и даже на вид таким здоровым и добрым. В 3-м часу я был у гр. Лорис-Меликова (чтобы его предупредить, что я возвратил проект Государю без замечаний), когда раздались роковые взрывы».
1 (13) марта было воскресным днем, после полудня Александр II по обыкновению выехал в карете из Зимнего дворца и отправился в Михайловский манеж. Его сопровождал немногочисленный казачий конвой, в санях за императором следовали городской полицмейстер полковник А.И. Дворжицкий, начальник охранной стражи Отдельного корпуса жандармов капитан Кох и командир лейб-гвардии Терского казачьего эскадрона ротмистр Кулебякин. На Малой Садовой улице царя поджидали заговорщики, готовые применить ручные взрывные устройства. Н.И. Рысаков должен был стать у Екатерининского сквера, И.П. Емельянов караулил царский экипаж неподалеку, на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы, Т.М. Михайлов и И.Я. Гриневицкий ждали своего шанса вблизи Манежной площади. Народоволец М.Ф. Фроленко находился в сырной лавке, чтобы по команде сомкнуть контакты и привести мину в действие. Один из метальщиков Рысаков позже так описывал время ожидания: «При встрече с Михаилом (Емельяновым прим. автора) я узнал, что Государь наверное будет в манеже, а стало быть, будет проезжать по Екатерининскому каналу. Вследствие понятной ажитации мы больше ни о чем не толковали. Я, недолго еще посидев, ушел. Михаил как я уже говорил, имел тоже что-то в руках, не помню во что завернутое, а так как вещь в его руках по форме вполне походила на мой снаряд, то я и заключил, что такой же снаряд он получил раньше или позже меня, — я его ожидал в кондитерской минут около 20-ти».
Но в этот раз императорский кортеж проследовал другим путем, через Инженерную улицу. После развода караула Александр II со свитой отправился обратно, опять же избегая проезда по заминированной Малой Садовой улице. Царский кортеж проехал по Итальянской улице и, следуя желанию императора побыть в гостях у своей кузины, завернул в Михайловский дворец. План террористов в очередной раз оказался на грани провала и нужно было срочно переходить к запасному варианту. Организатор нападения Софья Перовская подала условный знак для того, чтобы метальщики бомб переместились на набережную Екатерининского канала. Здесь должен был проехать император после посещения Михайловского дворца. Рысаков впоследствии так вспоминал о передислокации на Екатерининский канал: «…Идя по Михайловской улице … мы встретили блондинку (Перовскую прим. автора), которая при виде нас сморкалась в белый платок, что было знаком, что следует идти на Екатерининский канал. Выйдя из кондитерской, я походил по улицам, стараясь быть к 2-м часам на канале, как сказал еще прежде Захар (Желябов прим. автора) в свидание мое с ним и Михаилом (Емельяновым прим. автора). Около двух часов я был на углу Невского и канала, а до этого времени ходил или по Невскому, или по смежным улицам, чтобы понапрасну не обращать на себя внимание полиции, находящейся по каналу».
Тем временем, император покинул Михайловский дворец и приблизительно в 14 часов 15 минут в створе Екатерининского канала царская карета повернула направо и двинулась в направлении Театрального моста. На другой стороне канала находилась Софья Перовская, на глазах которой произошли все основные события происшествия. Первым на пути государя в районе примыкания Михайловского сада к набережной канала оказался Рысаков. Как только царская карета приблизилась, он выхватил снаряд и сильно метнул его под копыта запряженных в карету лошадей. Позже в показаниях Рысаков так рассказал о об этом моменте: «Идя по направлению от Конюшенного моста к Невскому по панели канала, я встретил Государя между мостом и той улицей, из которой он выехал Я, после минутного колебания, бросил снаряд, но промахнулся и был отброшен к решетке. Бросая снаряд, я стоял на панели аршина на 4 от экипажа Государя Императора. Направлял его под лошадей в том предположении, что его разорвет под самой каретой и что лошади могут растоптать снаряд».
Раздался страшный хлопок. Взрывная волна веером разошлась по близлежащим улицам и переулкам. Рысаков попытался скрыться с места преступления, но поскользнулся и был задержан. Сопровождавший императора полковник Дворжицкий выскочил из саней и бросился к месту взрыва. Царская карета от мощного удара лишилась задней стенки, внешняя обшивка была ободрана и висела лохмотьями. Дворжицкий нашел императора невредимым и, открыв дверцу, помог ему выбраться из кареты. Снова судьба оказалась на стороне Александра II. Потрясенный император прошел мимо раненых казаков и случайных прохожих и приблизился к схваченному террористу. Узнав от присутствовавших, что перед ним стоял действительный виновник происшествия, и вопреки уговорам покинуть место покушения, император пожелал вернуться к карете и осмотреть следы взрыва.
Описание следующих роковых секунд остались в показаниях младшего медицинского фельдшера лейб-гвардии Павловского полка В. Горохова: «Тут мне, как во сне, как бы в тумане, показалось, будто спешит сойти с тротуара на мостовую навстречу Государю какой-то молодой человек, небольшого роста, и как будто я видел у него меховой воротник на пальто; затем, что если не от молодого человека, то, во всяком случае, от решетки канала что-то промелькнуло к самой ступне левой ноги Государя, все это произошло в одно мгновение, после которого раздался оглушительный взрыв. Как только раздался треск, Государь, окружавшие его офицеры, казаки, молодой человек, который мне показался, и народ поблизости все сразу упали, точно что всех сразу подкосило. За выстрелом на высоте выше человеческого роста образовался большой шар беловатого дыма, который, кружась, стал расходиться и распластываться книзу».
Как только дым рассеялся, окружающие увидели ужасное зрелище. Появившаяся перед взорами картина была запечатлена в обвинительном акте по делу о покушении: «Прислонившись спиною к решетке канала, упершись руками в панель, без шинели и без фуражки, полусидел на ней возлюбленный монарх, окровавленный и трудно дышавший. Обнажившиеся ноги венценосного страдальца были раздроблены, кровь сильно струилась с них, тело висело кусками, лицо было в крови. Тут же лежала шинель государя, от которой остались лишь окровавленные и обожженные клочья». Теряющего сознание императора понесли к саням полковника Дворжицкого. На предложение внести его в ближайший дом для оказания первой неотложной помощи царь слабеющим голосом произнес: «Несите меня во дворец… там… умереть…». Это были последние слова умирающего. Во дворце истекающего кровью императора уложили в постель, в 15 часов 35 минут жизнь царя остановилась.
