«Эмпирический поворот»: философское измерение живописи Караваджо

Одного из самых скандально известных европейских художников Караваджо называют первым натуралистом и реалистом итальянской живописи, а его творчество считают эстетическим выражением идей контрреформации. Исследовательница, философ Лана Узарашвили в рамках проекта ScienceMe «Как научиться понимать картины» рассказывает, как картины Караваджо манифестировали собой элементы нового научного взгляда на мир, провозглашенного эмпиристами XVI века, и оказались переходным мостиком от «аполлонической» живописи Ренессанса к неистовству барокко, в чем выражалась квир-эстетика Караваджо и почему герои его картин зачастую изображены как бы на границе гендерных полярностей.
Микеланджело Меризи, он же Караваджо, один из самых скандально известных художников в истории европейской живописи. Он родился в 1571 году в Милане, именно в то время, когда происходила реставрация и усиление позиций католицизма в Италии как результат отвержения протестантизма. В 1545 году на севере Италии был собран Тридентский собор, целью которого было переформулировать доктрины таким образом, чтобы составить серьезную конкуренцию реформаторским учениям это и можно назвать началом Контрреформации. Живопись Караваджо, как правило, называют её эстетическим выражением. В это же время наблюдение вплетается в эпистемологическую программу натурфилософии и становится важным инструментом научного производства к примеру, в 1534 году родоначальник современной анатомии Андреас Везалий издает свой труд «О строении человеческого тела», где детализированная иллюстрация выступает как автономный источник знания и видения тела. Караваджо называют первым натуралистом и реалистом итальянской живописи. Представляется, неслучайно именно в это время появился такой живописец: искусство никогда не отделено от научного и философского контекста, в котором оно существует. Помимо эксплицитно философских сюжетов, многие эксперты отмечают присущий живописи Караваджо гомоэротизм: нередко героями его картин становились молодые мужчины, в репрезентации которых присутствует квир-компонент. «Квир» в данном случае можно применять в обоих наиболее распространенных смыслах: и как термин, описывающий гомосексуальность, и как маркер «остранения» гендерных идентичностей то есть преодоление распространенных образов маскулинности.
Караваджо-натуралист и «эмпирический поворот»
Картина Караваджо, носящая название «Больной Вакх», производит не самое приятное впечатление. Вакх действительно выглядит больным: с зеленым цветом лица и синими губами смотрит он на зрителя глазами, под которыми буквально висят мешки. Ногти Вакха грязные, а виноград в его руках не первой свежести.
Почему художник вносит такие сугубо телесные и плотные элементы в свою работу У этого есть научно-философское объяснение: в середине XVI в. начале XVII в. произошла так называемая научная революция Нового времени. Оглядываясь назад, мы можем утверждать, что этот сдвиг произошел по большей мере благодаря признанию ценности наблюдений. Если в средневековой науке наиболее достоверным методом научного познания считалось правильное рассуждение, то в XVI веке эмпиризм выходит на арену наравне с рационализмом, что впоследствии приведет к спору эмпиристов и рационалистов, подготовившему почву для создания критической философии Иммануила Канта. В 1620 году, через 10 лет после смерти Караваджо, выходит сочинение Френсиса Бэкона «Новый органон», где он утверждает, что истинный метод познания это индукция. По сути, бэконианский способ видения мира заключается в том, что мы как будто смотрим на вещи под микроскопом. А именно: замечаем общее, но также уделяем внимание и разного рода частностям, в том числе и не совсем приглядным. Эта революция стала возможна благодаря тому, что ученые и натурфилософы преодолели аристотелевскую метафизику, в которой божественная и земная сфера были разделены. По свидетельствам историков, в тюрьме Караваджо познакомился с эмблематичным персонажем научной революции с Джордано Бруно. Будучи вдохновленным системой Н. Коперника, ученый утверждал, что вселенная бесконечна и состоит из большого количества миров нельзя исключать, что эта интуиция подтверждалась не только астрономическими наблюдениями и рассуждениями, но и феноменом географических открытий. Таким образом, между земными и небесными телами Бруно различия не признавал. Исследователи показывают, что Караваджо была известна эта идея, которая в принципе захватила умы многих философов и художников. В картине «Семь деяний милосердия» расщепляется та самая граница между божественным и земным: божественные персонажи лишены своей святости и приравнены к обычным людям. Караваджо делает это при помощи выстраивания пространства картины, где Богоматерь с младенцем и ангелы помещены как бы внутрь комнаты, своими стенами объединяющей два мира. Картина манифестирует собой два важных элемента нового научного взгляда на мир: признание его единства и необходимость внимательного наблюдения.
Караваджо как художник Контрреформации
Одним из самых влиятельных деятелей Контрреформации был Карло Борромео именно он реализовывал постановления, принятые на Тридентском соборе. Когда он умер, Караваджо жил в Милане и еще только учился. Сообщение о смерти архиепископа вызвало ни с чем не сравнимую скорбь среди населения, а труп его был забальзамирован и помещен в хрустальный гроб. В ходе своей деятельности, посвященной целям Контрреформации, Борромео воплотил важнейшую для своего рода «пропаганды» нового учения вещь подчинил практику искусства и его образы идеям Контрреформации. Караваджо, как считается, не остался в стороне от этих притязаний. Отцы, обсуждавшие современное им искусство, резко критиковали маньеризм за его «языческие» образы, наготу, чрезмерную элегантность. Есть предположения, что маньеризм принял присущую ему форму ввиду распространения в эпоху Возрождения оккультизма и магических практик, которое во многом было обязано вышеописанному эмпиристическому взгляду на мир, легитимировавшему манипуляции над природой посредством магии. Христианские богословы и отцы, естественно, помечали всякого рода астрологические и оккультистские устремления маркером язычества, поскольку они ставят под вопрос величие божественной воли и подрывают авторитет такой централизованной структуры, как папская церковь, обладающей монополией на знание. Тридентский собор настаивал на том, что долгом каждого художника является разъяснение истин католической религии и сосредоточение на доктринах, подвергнутых нападкам протестантских реформаторов. Таким образом, Контрреформация стала импульсом для преодоления маньеризма, а одним из признанных художников, совершивших уход от стиля, был Караваджо. Именно это и послужило переходным мостом от «аполлонической» живописи Ренессанса к неистовству барокко. Карло Борромео делал акцент на двух католических догматах, против которых в наибольшей степени выступали протестанты: добрые дела и пресуществление вера в то, что во время мессы хлеб и вино превращаются в тело и кровь Христа. Он подчеркивал важность фигуры Девы Марии и святых, а также молитв за усопших. Акты милосердия, Тайная вечеря, Мадонна и мученичество стали теми сюжетами, которые должны были культивироваться художниками. Борромео, очевидно в качестве противления протестантизму, настаивал на важности впечатляющих, помпезных украшений базилик, которое могло бы создавать еще больший эмоциональный эффект во время служений. Живопись зрелого периода Караваджо как нельзя лучше подходила для этой цели. Если изначально его работы не принимались церковью, то в поздний период он стал абсолютно религиозным художником.
Квир-эстетика Караваджо
Живопись Караваджо имеет одну поразительную черту, связанную с изображением гендерных, половых и сексуальных аспектов культуры это подчеркивание телесных страданий мужчин и мужская меланхолия. Уже давно ведутся споры о действительной сексуальности Караваджо: был ли он гомосексуалом или нет Вопрос возникает неспроста: мужские образы художника не отличаются привычной репрезентацией гегемонных маскулинных черт. Герои его картин изображены как бы на границе гендерных полярностей: в них переплетаются маскулинные и феминные элементы. Мужская гомосексуальность тесно связана с феминностью: её открытость выражается в признании феминных черт как непостыдных. То есть открытая гомосексуальность это публичный отказ от мизогинии, хоть и не всегда происходит именно так. Мужская мизогиния, как правило, связывается с таким комплексом как «страх кастрации», описанным З. Фрейдом. Мальчик может отождествить себя с отцом, т.е. с образцом маскулинности, посредством бегства от материнского т.е. через тревогу, вызванную страхом кастрации. Женский половой орган, таким образом, помечен лишенностью то есть невозможностью реализоваться как мужчина. Маскулинность, по выражению гендерного теоретика М. Кимелла, является бегством от феминного: в частности, через гомофобию. В доэдиповой стадии мальчик смотрит на отца глазами матери, что есть частный случай гомоэротизма. Как только наступает отрыв от матери, он может обрести маскулинность, идентифицируясь со своим отцом. Исследователь Д. Шемпейн утверждает, что живописи Караваджо характерен мелодраматизм совсем не маскулинный тип восприятия реальности. Именно совокупность мелодраматических приемов Караваджо, по мнению Шемпейна, делает его изображения Христа столь визуально тревожными и эротичными. Итальянская маскулинность той эпохи переживала своеобразную трансформацию, поскольку вышеобозначенный натурализм сопрягался с тягой к исследованию человеческих тел, в том числе и необычных. Весьма «популярна» была фигура кастрата, и, как ни печально, мальчики-кастраты нередко становились собственностью богатых и власть имущих людей. Например, в галерее Боргезе сейчас находится скульптура Гермафродита, созданная Бернини. Гермафродиты и кастраты феномены, которые стояли в одном ряду. Хозяин виллы, Шипионе Боргезе, был гомосексуалом и наверняка имел в своем распоряжении гермафродитов для собственных утех. Важно то, что, по свидетельствам, у кастратов вырастала грудь, то есть они выражали одновременно феминные и маскулинные черты, что позволило художникам, в том числе и Караваджо, представить телесность через преодоление жестких гендерных структур.

.