Соловушка северной стороны — Карл Микаэль Бельман

Немного пояснений.
Всё, что нам известно о Швеции – это, в основном, культура викингов, как части скандинавских народов, «Карлсон, который живет на крыше», и, конечно же, фраза «аки швед под Полтавой». Всё. На этом наши познания завершаются. Впрочем, в России всегда отдавалось предпочтение британской, германской и французской литературе. Страны же сурового Скандинавского полуострова вниманием великороссийских литературных исследователей не избалованы. Поэтому не удивительно, что их трудяги пера и бумаги почти не известны у нас.
Об одном таком замечательном человеке мне бы и хотелось сегодня рассказать. Только заранее предупрежу, что в российских источниках информация крайне скудная, поэтому при написании материала я, по большей части, использовал систематизируя шведские ресурсы, потому прошу не быть ко мне очень строгими, если я вдруг где-то допустил неточность.
В данном материале я публикую свои стихотворные переводы некоторых его произведений со шведского языка, имеющие более приличный вид как для русской словесности, так и для культуры общения, хотя «глаголов в строчках» мне, к сожалению, избежать не удалось. Модернизация же могла бы привести к полной потере первоначального смысла, и уже была бы полной отсебятиной.
Начало жизни в общих чертах.
Карл Микаэль Бельман родился 04 февраля 1740 года в Стокгольме, в семье служащего королевской канцелярии (что-то типа нашего министерства) Юхана Арендта Бельмана-младшего и дочери викарного пастора Катарины Гермонии, и был старшим сыном в своей очень религиозной семье. Начальное образование Карл получал дома. Первые стихи им были написаны в возрасте 13-14 лет, когда тяжелая болезнь на продолжительное время приковала его к постели, чем вызвал немалое удивление у своих родителей, а в 16 лет Карл Микаэль перевел на шведский стихи немецкого поэта Давида фон Швайдница. Надо сказать, что им впоследствии неоднократно затрагивалась германская и французская поэзия, но по большей части религиозного содержания. Одна из наиболее известных поэтических композиций написанная Бельманом – «Наставление отца сыну в долгом странствии». Также, им публиковалась сатира на окружающую действительность, например, на неравноправное положение женщин в обществе, что вызвало горячие споры, а, порой, и критику самого автора (кстати, глядя на современную Швецию, так и хочется сказать: ДОИГРАЛИСЬ!). К слову, шведское литературное сообщество не спешило его принимать в свои ряды, пренебрежительно относясь к творчеству поэта (Гы! Теперь, что самое интересное, в Швеции все знают Бельмана, но мало кто знает всю эту литературную бюрократию).
Тому было много причин, одна из которых, что Карл Микаэль не писал как-то целенаправленно, «обрабатывая словесный грунт», иной раз он творил за столом, сидя с друзьями в веселой компании….
Например Да пожалуйста:
Беспокойство, выйди вон,
Прочь из сердца все волненья,
Лучше нет веленья
Средь бутылок остекленья
Их волшебный звон!
Вот сосед со мною в тон
Водки выпьет к настроенью,
Чтобы было объеденье,
Чтоб сказали без сомненья:
«Да, о монсеньор!»
Беспокойство, выйди вон,
Пепел всё вокруг и прах,
Злость застыла на устах,
И в пустых стеклАх!
Вот сосед со мною в тон
Водкой, знайте, опьянён,
Было это грандиозно,
Было это одиозно
Что, малага Да! Серьёзно!
Хандога Дмитрий (перевод)
Кстати, об этом отдельный разговор. Точно не известно, когда Бельман пристрастился к выпивке, то ли когда он учился в уппсальском университете, то ли когда служил в тогдашнем центробанке Швеции, но факт есть факт – пил он, к сожалению, немало, и проблем в его жизни от этого только прибавлялось, ибо он систематически попадал в огромные долги (однажды ему даже в Норвегию пришлось бежать, иначе засадили бы в клетку как жирафу). Скорее всего, поскольку человеком он был, как у нас говорят, душевным, то очень многие «доброжелатели» постоянно тянули его «за жизнь поговорить», ну а наш герой, видимо, этому только рад был, беря свою цитру (музыкальный инструмент такой) на каждую пирушку, с коей он умело импровизировал на ходу.
Поэт и король.
До поры до времени такая жизнь ему вполне удавалась ибо его творчеству покровительствовал сам король Швеции Густав III, который был очень образованным человеком, справедливо считая, что только образование и культура могут сделать человека человеком (ну, ещё русско-шведская война 1788-1790 гг). Поэтому Его Величество взял на себя часть долгов поэта, и всячески способствовал продвижению бельмановского творчества.
Правда, не будем забывать, что при очень непростом восшествии этого короля на престол, в 1772 году, Бельман горячо поддержал нового монарха, и тот в долгу не остался, определив своего верного слугу на хорошую должность с неплохим жалованием. Что ж, отдадим должное королю Густаву: он не забывал своих верных слуг!
Густаву долгих лет!
Лучший король северных стран:
Его терпения нет,
Если кому прибор пустой дан.
Счастлив он и хорош,
Гнева он глас презирает,
И все от него ожидают,
Все вокруг созерцают,
Что глупости там на грош!
Хандога Дмитрий (перевод)
Общение с королем было далеко не безоблачным. Существует даже анекдот, что однажды Бельман так рассердил Густава своей пьяной мордой и нецензурными шутками, что первому было запрещено ступать на порог королевского двора. Однако король, проезжая через некоторое время мимо дома поэта, увидел, что к окну, из которого Бельман высунул голову, приставлена лестница, а на ней сидел цирюльник и брил поэту голову. На вопрос Густава «это что» был дан такой ответ: «Простите, ваше величество, мой парикмахер впал в немилость, и я запретил ему появляться на пороге моего дома, но поскольку без него я никак не могу, то приходится вот так вот выкручиваться» — на что Густав рассмеялся, и поэта вновь допустили ко двору.
Впрочем, Бельман имел одну очень «плохую» человеческую особенность: он не был интриганом, и в дворцовые разборки не лез. Возможно, поэтому он никогда так и не возглавил ни одно «государственное учреждение культуры». С другой стороны, может, оно ему и не надо было!
Если же рассматривать его гражданскую позицию, то тут, кроме слов «верноподданный» ничего лучше не подобрать, поскольку Карл Микаэль, хотя и не приветствовал тирании Робеспьера (его выражение, не придумываю), но вместе с тем считал, что только абсолютный монарх может полноценно заботиться о своей стране. В период русско-шведской войны 1788-1790 гг. поэт, будучи активным сторонником правящего режима, горячо поддерживал своего короля, а дворянство и аристократию открыто обвинял в измене.
Сабж и его женщины.
Посвящал он многие свои стихи Улле Виндблад — прекрасной женщине, музе поэта на многие годы, которая трудилась… Кхе-кхем… В одном из публичных домов Стокгольма, и вовсе не поварихой или гардеробщицей! Дальше пояснять надо что-нибудь Немного романтики, из стен того же места, конкретно — «Подле ложа Каисы-Лизы поздно вечером»:
…Спи, моя нимфа, мечта моей лиры,
Солнце проснется часа лишь в четыре,
Руки ты мне свои протяни,
К горячей щеке своею прильни.
Каиса, уйдёшь в небеса с предыханьем,
Смерть даёт жизнь, а любовь — угасанье,
Так что коль пульс твой будет биться
В счастьи глаза могут закрыться,
Ночи спокойной, пора уж ложиться!
Хандога Дмитрий (перевод)
Тем не менее, было ему 37 лет от роду (в 1777 году), казалось бы, живи-радуйся, но решил он жениться (вот вам и ПРИПЛЫЛИ!). Его избранницей стала 22-летняя Луиза Фредерика Гронлунд, которая родит ему четырех детей, коих он, кстати, очень любил. А своему сыну даже колыбельную написал. Дабы не увеличивать свою «простынь», я приведу только отрывок:
…Чистый ручей когда-то бежал,
Рожь он питал собою вполне,
Мальчик себя в нём отражал,
В тихой спешащей волне.
Прежде не видя картинок прекрасных,
Чем в этих водах зеленых и ясных,
Не наяву, и не во сне….
Хандога Дмитрий (перевод)
Последние годы.
Со смертью монарха (1792 год) дела у поэта покатились по наклонной. Что тут было: расплата за преданность соверену или пьянство (которое, кстати, его жена потом отрицала, говоря, что её мужа изображают в неправильном свете), сказать сложно.
Семья оказалась настолько в тяжелой ситуации, что им пришлось сменить место жительства, переехав в «райончик попроще». По иронии судьбы убежденный сторонник короля Густава Бельман поселился напротив дома, где жил Якоб Юхан Анкарстрем, человек, нанесший королю смертельное ранение в опере.
Этот период, пожалуй, самый тяжелый в его биографии, ибо он был настолько без средств к существованию, что ему приходилось в частном порядке играть и петь на свадьбах и браться за любую работу. В тогдашнем шведском обществе считалось, что если у тебя проблемы «на работе» и ты не в состоянии обеспечить свою семью, то, значит, не благоволит к тебе Господь, согрешил ты в чем-то и не каешься.
Никого не волновало, что не менее четверти его стихов – о Боге, о религии, что он переводил зарубежную литературу духовного содержания. К сожалению, современники вспоминали не это, нет. Им помнилось только то, что однажды поэта привлекли к суду за оскорбление духовенства, и то что он любил «жахнуть до поросячьего визга». Всё.
Никто, конечно, не задумывался при его жизни, что именно он смог соединить поэтическую культуру с «народным началом», дав шведской поэзии новое направление в её развитии…
Лучше не становилось, и в 1794 году Карла Микаэля арестовывают за неоплаченный долг, но благодаря друзьям ситуация на время выправляется. Тем не менее, от сидения в долговой тюрьме у него обостряется туберкулез, и в возрасте 55 лет (12 февраля 1795 года) он умирает.
Его хоронят на кладбище, где сейчас располагается Кирха святой Клары, даже без надгробного камня. Лишь почти через полвека о нем вспомнили, торжественно перезахоронив останки на Северном кладбище Стокгольма.
«Jag vill ingen varelse ont, älskar fruntimmer och små barn, äter lite och gott» — напишет он в своих неоконченных мемуарах, что на наш Великий и Могучий переводится как «Ни одному животному я не желаю зла, люблю женщин и маленьких деток, не объедаюсь, и тому рад»
В настоящее время Бельман для шведов — примерно тоже самое, что Пушкин для русских. Даже есть День Бельмана, 26 июля каждого года, когда устраиваются праздничные шествия, при том не под радужными знаменами, если что (обломитесь, острословы!).
Хандога Дмитрий

.