Будни и праздники Стамбула в империи османов
Автор : Владимир Соколов.
Османский Стамбул был мировым городом-космополитом, которому могли бы позавидовать многие современные мегаполисы. В XVI веке в столице Великой Порты обитало 600 тысяч жителей, из которых мусульмане составляли чуть больше половины.
Иноверцы попадали в Стамбул по разным причинам. Многих завозили в город сами турки: их депортировали, брали в плен или обращали в рабство. Другие прибывали в город с дипломатической миссией, приезжали по делам торговли или просто в поисках лучшей жизни. В разных кварталах столицы жили сирийцы, румыны, армяне, евреи, албанцы, египтяне, грузины, итальянцы. Все эти меньшинства не сливались друг с другом, а селились отдельно и компактно, каждое в своем районе, сохраняя национальную веру и обычаи и одеваясь на свой лад.
Галатский район был почти полностью европейским, его населяли «франки» – генуэзцы, венецианцы, голландцы, французы, англичане. Они существовали настолько обособленно, что почти не общались с турками за пределами служебных надобностей. Позже к Галате добавилась соседняя Пера, которую в столице называли «городом неверных».
Полоненные турками христианские государства платили дань мальчиками – собственными детьми, которые отбирались у всех слоев населения, включая правящих князей. Эта практика называлась девширме – «сбор плодов». Отобранных детей сначала распределяли по турецким деревням, где они работали и изучали язык, потом обращали в ислам и отправляли в школы. Отсюда новообращенные мусульмане поступали в распоряжение властей. Так формировался корпус янычар, так на службе султанов оказывались многочисленные европейцы и славяне, переходившие в ислам и достигавшие самых высоких должностей. Великими визирями, адмиралами и главнокомандующими армий у многих султанов были византийцы, итальянцы, греки или сербы. Из 36 великих вазиров, занимавших этот пост со временем Мехмеда II, 34 являлись иноземцами.
Несмотря на свой космополитизм, Стамбул был городом жестких внутренних границ, невидимо разделявших общество на отдельные ячейки. Столичное общество напоминало многоцветный витраж, где каждый фрагмент был вставлен в свою оправу.
Прежде всего, существовало строгое деление на мусульман и иноверцев, а внутри мусульман – на женщин и мужчин. Где бы вы ни находились: у себя дома, на улице, в кофейней, в мечети, в бане, – эти перегородки были непреодолимы.
Мусульманам в бане было запрещено пользоваться теми же полотенцами, что и неверные, и бриться той же бритвой. Женщины жили как бы в параллельном мире, где контакт с мужчинами происходил только через мужа и его семью, в лучшем случае – через евнухов. Когда повар в гареме передавал блюда на женскую половину, он походил к стене и пользовался вертящимся на оси шкафом, чтобы исключить личный контакт с принимавшей еду стороной.
Как и в других средневековых обществах, занятия и жизнь любого человека заранее определялись положением и статусом его семьи. Сын кадия становился судьей, сын торговца – негоциантом, сын улема – богословом. Булочники или ювелиры замыкались в собственные ремесленные цеха, где все: быт, обычаи, браки, устои, манера поведения, образ жизни и взгляд на вещи, – диктовалось окружающей средой. Общество было устроено так, что выйти из этих рамок было невозможно. Жизнь с раннего детства шла в строго проложенном русле, начиная с уровня образования и кончая уровнем достатка.
Ко всему прочему добавлялось деление на национальные общины, где род занятий и ремесла тоже передавались по наследству. Албанцы рыли колодцы, копали землю и мостили площади; арабы из Сирии и Египта работали строителями, каменотесами или гончарами; сербы и молдаване торговали мясом, сыром, фруктами и т.д. В городе жило много армян, которые тоже делились на бедных и богатых: первые шли в носильщики и погонщики ослов, а вторые становились торговцами или банкирами.
Еще больше, чем армян, в Стамбуле было евреев. Они славились как умелые посредники при торговле, переговорщики и консультанты, без помощи которых не осуществлялись никакие сделки. Среди любимых еврейских профессий были переводчики, перекупщики и врачи. Считается, что именно евреи устроили в Стамбуле первую типографию, усовершенствовали металлургию и текстильное производство. Многие евреи специализировались на продаже рабов и особенно рабынь, которых покупали в раннем детстве и потом воспитывали наилучшим образом для поднятия цены.
Повседневная жизнь в столице
Со стороны Стамбул выглядел блестящим и красивым, но при более близком знакомстве вызывал разочарование. Это был неказистый, темный, заваленный отбросами город с очень узкими и запутанными улочками, после каждого дождя превращавшимися в болото.
Даже европейцам, привыкшим к своим тесным средневековым городкам, он казался слишком грязным. Все хоть сколько-нибудь состоятельные жители старались передвигаться по улицам верхом или в каретах – ходить пешком значило тонуть в грязи. На весь Стамбул имелась всего-навсего одна приличная улица, тянувшаяся от дворца султана к западным воротам.
Дома в столице строились из дерева и редко превышали один-два этажа. Несколько красивых мечетей и особняков вельмож только подчеркивали убожество остальных зданий, хотя и они блистали не столько снаружи, сколько изнутри. Даже главный дворец Топкапы путешественники находили слишком простоватым для великого султана.
Днем на улицах было очень шумно благодаря истошным крикам уличных торговцев, бродячих цирюльников и водоносов. (При этом нищих и попрошаек почти не было: тех, кто впал в крайнюю бедность, кормили соседи и благотворители, устраивавшие бесплатную раздачу пищи). Ночью, наоборот, все погружалось в полную тишину: любое передвижение по городу в ночное время запрещалось и подлежало наказанию.
По вечерам и после пятничной молитвы горожане предавались отдыху. Турки славились своим умением проводить досуг: слово «кайф», заимствованное из их лексикона, до сих пор используют в Европе. Искусство сидеть часами на пороге таверны, потягивая кальян и прихлебывая крепкий кофе, передавалось из поколения в поколение и добралось до наших дней.
Жители Стамбула обожали проводить время в «киосках» (кешк) с видом на море или какой-нибудь живописный пруд, где можно было выкурить трубку табаку и предаться созерцательному ничегонеделанью, которое после окончания эпохи войн, похоже, стало их второй натурой.
В список более шумных увеселений входили канатоходцы, фокусники, уличные театры и особенно театр теней, завезенный из Китая и ставший очень популярным у турок под именем карагёз. На площадях выступали меддахи – профессиональные рассказчики, которые в лицах разыгрывали разные истории, чередуя повествование с пантомимой и меняя голос с помощью прижатого к губам платка. Это были юмористические зарисовки, диалоги животных, легенды о героях или волшебные сказки, в которых принцы сражались с чудовищами, а принцессы жили в заколдованных дворцах.
Народ собирался на базарах смотреть на турецкую борьбу гюреш, петушиные бои, драки баранов и верблюдов. Люди более степенные встречались в кофейнях, чтобы сыграть в шахматы или триктрак.
Не все удовольствия стамбульцев были чинными и благопристойными. В городе существовала проституция, маскировавшаяся под видом прачечных и торговых лавочек. Продажная любовь процветала в портовых притонах и в местах паломничества, вроде мавзолея Эюб на окраине Стамбула. Жрицами любви становились в основном иноверки, но встречались и мусульманки, приезжавшие из провинции в поисках «сладкой жизни».
В имперской столице хватало пьяной солдатни, которая по ночам «закатывалась» в кабаки и устраивала оргии с женщинами и мальчиками. Упившись до полусмерти, грозные янычары и сипахи засыпали прямо с трубками в руках, отчего нередко случались пожары. В частных домах устраивались концерты с танцовщицами – обычно черкешенками или цыганками, – которые тоже не всегда носили целомудренный характер.
Торжества и праздники
Официальные празднества турки проводили с неимоверной роскошью, почти разорявшей их участников. Торжества устраивали по самым разным поводам: вступлению султана на престол, обрезанию его детей, свадеб многочисленных дочерей и сыновей, выступлению в поход или, наоборот, возвращению из похода, в честь назначения на должность великого визиря, цеховых юбилеев, важных религиозных событий и дат и т.д.
В особо торжественных случаях в столице проводился большой парад, в котором участвовали не только военные, но и профессиональные корпорации и цеха, то есть практически все жители города. Парад предусматривал торжественное шествие мимо трибун, где каждая гильдия была представлена своей передвижной платформой, а также раздачу подарков народу и султану, который, в свою очередь, одаривал понравившихся ему участников деньгами и золотом.
До наших дней дошла программа праздничных увеселений по случаю женитьбы Сулеймана Великолепного на наложнице Хюррем. Первым номером в ней шел рыцарский турнир с участием мусульманских и христианских рыцарей, демонстрировавших свои боевые навыки. Затем выступали жонглеры, акробаты и шуты, а завершала торжество процессия диких зверей, в которой участвовали львы, тигры, леопарды, жирафы и слоны. Знатные дамы наблюдали за всем этим из зарешеченного павильона на главной площади.
Свадьбу старшей дочери Ахмеда I c Кара Мехмед-пашой отпраздновали с еще большим блеском. Увеселения начались парадом эмиров и янычар и пышным шествием судей и муфтиев во главе с великим вазиром. За ними последовал большой оркестр с цитрами, лютнями и трубами, а затем особая группа египтян, которые, кривляясь и приплясывая, били в маленькие барабаны. Мускулистые рабы несли перед ними огромные факелы и два гигантских дерева, усыпанных восковыми плодами. Толпа юродивых, обвешанных бараньими костями, тоже плясала и пела, покачивая высокими колпаками.
Шествие замыкал султанский гарем: в него входил отряд черных евнухов, молодые принцессы, ехавшие верхом, но закрытые от публики балдахинами, несколько крытых карет под покрывалом и двадцать пять девственных рабынь с волосами, свисавшими до пояса.
