Карфаген на грани гибели
После Первой Пунической войны Карфаген был не способен рассчитаться с наёмниками, составлявшими основу его войска. Те подняли восстание и чуть не погубили республику.
Первая Пуническая война: горе побеждённым!
В истории Средиземноморья противостояние римлян и карфагенян занимает особое место. Именно Пунические войны позволили Риму превратиться в настоящую мировую державу и заложить основу дальнейшей экспансии как на востоке, так и на западе. Однако если события Второй Пунической войны с её знаменитыми сражениями и противостоянием великих полководцев издавна вызывали интерес у исследователей, то дела ей предшествующие и сегодня часто остаются в тени. Первая Пуническая война, несмотря на отдельные успехи неприятеля, оказалась выиграна римлянами. Карфагенянам пришлось покинуть Сицилию и выплатить колоссальную контрибуцию, что существенно снизило экономический и стратегический потенциал африканской республики, вооружённые силы которой основывались на наёмных воинских контингентах.
ФОТО 1. Карта Первой Пунической войны.
Военные реформы середины 250-х гг. до н. э., проводившиеся талантливым стратегом Ксантиппом, не были доведены до конца, и богатый Карфаген прибегал к найму всё большего количества солдат. Когда в 241 г. до н. э. был заключён мир и пунийское войско покинуло Сицилию, в Африку переправилось несколько крупных наёмных отрядов, сражавшихся на фронтах войны. Вопреки обязательствам, солдаты не получили причитающегося вознаграждения: опустевшая казна не могла покрыть всех долгов, к тому же в виде контрибуции полагалось выплатить несколько тысяч талантов серебра.
Командовавший на Сицилии Гамилькар Барка был удалён от дел и сложил с себя полномочия главнокомандующего, а обманутые воины решились на открытый бунт. Наёмники были основой армии пунийцев, но не единственным её элементом — помимо них сражались как сами граждане города, так и воины союзнических и покорённых народов — ливийцы, нумидийцы и другие. Наймиты представляли собой разнородный контингент со всего Средиземноморья, что, с одной стороны, усложняло управление армией, а с другой, придавало ей гибкость и возможность полководцу набрать войска для решения конкретных задач. В данном случае это сыграло негативную роль: набранные со всего света наёмники говорили на разных языках, так что договориться с ними было не так-то просто, и карфагенянам приходилось прибегать к услугам переводчиков.
Против Карфагена сыграла и собственная элита, представители которой вместо того, чтобы расплачиваться с наёмниками по отдельности или, по крайней мере, попытаться сыграть на противоречиях между ними или отослать часть отрядов, пока остальные находились ещё на Сицилии (комендант Лиллибея предусмотрительно отправлял войска небольшими партиями, напрасно надеясь на благоразумие политиков), дождались, когда вся армия соберётся в городе, и лишь тогда начали переговоры о сроках выплаты и размере жалования.
С большим трудом удалось уговорить воинов подождать сбора средств в Сикке — городе-крепости на границе с нумидийцами в 200 км от Карфагена. Лидеры республики надеялись, что на дальних рубежах от наёмников будет меньше проблем, но на деле всё оказалось иначе: оставленные без присмотра войска быстро разложились, и вскоре ни о каком подчинении центру речи быть не могло. Пунийцам стали припоминать все их посулы и обещания, щедро раздаваемые командующими перед сражениями, так что вскоре процесс ожесточения войска против собственных нанимателей стал необратимым.
Нужно сказать, что солдатские восстания вообще и выступления наёмников в частности не были чем-то особенным в то время. Достаточно вспомнить разбойников-мамертинцев — бывших наёмников сицилийского царя Агафокла, терзавших Сицилию и Южную Италию незадолго до начала Пунических войн и едва не погубивших царя Пирра и его слонов.
ФОТО 2. Наёмники решаются на войну.
Чем же так примечательна война карфагенян с наёмниками, называемая также «Ливийской» или «Беспощадной» Ответ частично кроется в названии — движение наёмников и присоединившихся к ним ливийских городов достигло такого размаха и ожесточения, что Карфаген оказался на краю гибели и был осаждён восставшими. О тяжести положения горожан ярко говорит тот факт, что от безысходности пунийские лидеры даже обратились за помощью к римлянам, с которыми они воевали последние 20 лет!
Впрочем, поначалу казалось, что дипломатические методы дадут свои плоды и расположившиеся лагерем у Тунета (20 км к югу от Карфагена) воины всё-таки одумаются и вернутся на службу, однако чем больше пунийцы давали, тем больше наёмники хотели получить.
Среди восставших выдвинулись два лидера: кампанский полугрек, раб и римский дезертир Спендий и ливиец Матос. Они сознательно шли на обострение ситуации и спровоцировали захват пунийца Гексона (того самого коменданта Лиллибея, под командой которого воины отправлялись в Африку) и всей казны, присланной в лагерь для раздачи и дележа. Это было сродни объявлению войны — ни о каких переговорах отныне не могло идти и речи. Жребий был брошен.
Гамилькар Барка — последняя надежда пунийцев
Наёмники перерезали линии сообщения Карфагена с остальной Африкой, захватив перешеек полуострова, на котором располагался город. Одновременно с этим они осадили Утику (второй по важности город державы) и обратились с воззваниями к другим городам Африки, часть из которых поддержала восставших. Это позволило мятежникам создать более-менее устойчивую экономическую и операционную базу. Надеяться на то, что они погибнут от голода или разбегутся по доброй воле, было бессмысленно.
После пленения, пыток и казни Гексона командующим армией был назначен Ганнон, проявивший себя в критический для отечества момент не с лучшей стороны. По воде ему удалось доставить подкрепления в Утику и даже отбросить неприятеля от города, однако вскоре из-за беспечности пунийца его армия была разбита, а осадные машины попали в руки наёмников. Скромные ресурсы города, вынужденного опираться на немногочисленных верных солдат и ополчение граждан, более привычных к флотской, а не армейской службе, оказались ещё более ограничены. После новой неудачи Ганнон был снят с должности командующего и отозван в город. Последней надеждой Карфагена, на шее которого затягивалась петля солдатско-крестьянского мятежа, стал Гамилькар Барка, блестяще зарекомендовавший себя на полях сражений, но пользовавшийся неоднозначной славой в карфагенском Совете, где многие побаивались его успехов и популярности.
ФОТО 3. Предположительное изображение Гамилькара на карфагенской монете.
В ходе трёхлетней войны он подавил восстание, но гарнизон Сардинии примкнул к восставшим и, опасаясь племён сардов, живших на острове, признал власть Рима. Карфаген потребовал вернуть остров. Так как Рим искал повод добить Карфаген, то под ничтожным предлогом в 237 году до н. э. объявил войну. Не имея на неё ресурсов, пунийцы решили откупиться: возместили военные расходы и уступили Сардинию с Корсикой.
