Религиозная агрессия «Сладострастие, жестокость и религия»

«Религия не препятствует ни пороку, ни преступлению; она иногда даже способствует тому и другому» (Корре)

В неверии в Бога нет ничего нового.

Все мы без исключения рождаемся, не зная абсолютно ничего о Боге или о богах, и свои представления о религии получаем исключительно через общение с другими людьми — или, чаще всего, путем индоктринации со стороны других людей, причем такая индоктринация обычно начинается задолго до того, как мы начинаем разумно рассуждать. Религия в своей основе является делом коллективным, и она с незапамятных времен способствовала разжиганию ксенофобии и насилия (особенно в отношении «непристойных» женщин и «нечистых» меньшинств), причем зачастую это принимало массовые масштабы.

У религиозных людей уровень агрессии значительно выше, чем у обычных людей. Вполне уверенно можно говорить о том, что религиозность способствует развитию агрессии человека. Эта мысль далеко не новая. Известный русский и советский психиатр П. Б. Ганнушкин еще в 1901 году в статье «Сладострастие, жестокость и религия» писал о связанности этих чувств и религиозности.

Не может не удивлять тот казалось бы фантастический разрыв в христианстве между проповедью любви и всепрощения и ненавистью и крайней нетерпимостью ко всему инакомыслящему. Как вообще могло так случиться, что кроткий пророк из Назарета невольно стал отцом самой кровавой в истории человечества религии

Конечно же, христианство не появилось на ровном месте, а возникло из более древней религии – иудаизма в котором было сильно развито чувство племенной общности. Своими считались только члены иудейского народа. Религия и национальная принадлежность полностью совпадала. Все остальные народы считались чужаками и по большому счету вовсе и не людьми. Чужаков можно было и часто даже нужно было истреблять, убийство чужаков даже не вменялось в грех. Например, иудей, убивающий не иудея в глазах Божиих, ничего предосудительного не совершал. Библия подает нам прекрасное подтверждение наших слов.

«Потому что Давид делал угодное пред очами Господа и не отступал от всего…

Одной из главных примет ислама, его «визитной карточкой» является священная война — «джихад». Беслан и Нальчик, Москва и Лондон, Нью-Йорк и Волгодонск свидетельствуют о чудовищной жестокости исламистов. Эта ситуация сопровождает всю историю мусульманской религии, начиная с Мухаммеда. Часто, используя свое «право на ложь», т.к. для обращения в мусульманство они оправдывают всякие средства (ложь, хитрость, насилие и т.д.) тем, что это делают не они, а их аллах. Мусульманские агитаторы говорят, будто ислам запрещает убийство, а «терроризм не имеет ни религии, ни национальности». Исходя из этого, приведем ряд цитат Корана, прямо призывающих от имени Аллаха к массовым убийствам:

«А когда закончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте… Но если они обратились, исполняли молитву и давали очищение, то освободите им дорогу» (сура 9, 5);

Экстремистские призывы Корана свободно позволяют оправдать любую агрессию. Ваххабиты внимательно изучают Коран, их не упрекнуть в его незнании. Проблема авторитета в умме. У ислама нет единого лидера, даже в России целых шесть муфтиятов. Мусульмане даже между собой не могут договориться, при том, что 80-90% относятся к суннитам. Святых в исламе тоже нет, поэтому возможны противоположные трактовки Корана. Концепция джихада, трактуемая нынче для внешних как духовная борьба, но на практике реализуемая как агрессия против неверных. В наше время — острое чувство неполноценности, связанное с тем, что исламские страны в большинстве своём находятся на задворках цивилизации в экономическом, научном и культурном плане. Исключение в экономическом плане составляют лишь несколько нефтяных государств, которых европейцы научили добывать нефть и снабдили оборудованием для этого.

Убийство, насилие и грабеж широко распространены и в религиозных обществах, причем зачастую они осуществляются с благословения духовенства. Существует длинный перечень варварских жестокостей и зверств, осуществлявшихся и осуществляемых во имя той или иной веры: войны, массовые убийства, террористические акты, инквизиция, крестовые походы, обычай отрубать руки ворам, обрезание клитора и больших половых губ, использование группового изнасилования в качестве наказания. Все это свидетельствует о склонности религии к варварству и бесчеловечности, или по крайней мере, о ее тенденции к попустительству этим действиям. Библия и Коран оправдывают эти и прочие зверства, от которых прежде всего страдают женщины и гомосексуалисты. Не без причины средние века в Европе издавна называют эпохой мракобесия. Тысячелетие церковной власти, закончившееся только с приходом Возрождения (когда Европа повернулась от Бога в сторону человека), было жестоким и страшным временем.

Нравственность возникает из нашего изначального стремления к безопасности, стабильности и порядку, без чего не может жить и работать ни одно общество. Основополагающие нравственные заповеди (например, что убивать и красть — это неправильно) возникли раньше религии. Тех, кто воздерживается от совершения преступлений лишь из страха перед гневом Всевышнего, а не потому, что они видят разницу между добром и злом, не следует превозносить и восхвалять. И уж тем более — не следует доверять. То, какие обычаи, действия и привычки в данное время являются нравственными, должно быть предметом разумных дебатов. Идеалы хозяина и раба и обязательное поклонение божественному началу, наполняющие религии, глубоко враждебны таким дебатам. Нам надо вычерчивать и составлять наш нравственный курс на основе равенства, а иначе ни о какой справедливости не будет и речи.

В молодости Бенито Муссолини придерживался атеистических взглядов. Резко антиклерикальная позиция была характерна и для раннего итальянского фашизма во главе с Муссолини. Однако, придя к власти, Муссолини столкнулся со множеством внутренних проблем и понял, что союз с церковью будет ему невероятно полезным. Именно по этим причинам Муссолини вдруг отрёкся от атеизма, стал изображать из себя глубоко религиозного человека, заявил, что фашизм сам по себе является глубоко религиозным явлением: «Фашизм уважает Бога, аскетов, святых, героев и веру, которая наполняет молитвой сердца простых людей из народа. В отличие от большевизма, фашизм не пытается изгнать Бога из человеческих душ». Именно при Муссолини Италия признала суверенитет Папского престола над Ватиканом (Stata della citta del Vaticano) — восстановленным Церковным государством площадью в полтора квадратных километра. Ватикан и Италия взаимно обменялись послами. Италия обязалась выплатить Святому престолу 750 миллионов итальянских лир наличными и одновременно ассигновать пятипроцентный итальянский твердый государственный заём на сумму в один миллиард итальянских лир. А Ватикан согласился оказывать полную поддержку Бенито Муссолини.

В десятой главе первой части «Mein Kampf» Гитлер обсуждал вопрос важности религии для сохранения морали и единства немецкой нации, но, судя по всему, считал христианство лишь удобным способом влияния на массы и, ненавидя религию как конкурента и христианство в частности, хотя родился и провёл детство в окружении католиков, Гитлер вынужден был активно притворяться защитником религии. Так, например, в качестве почетного гостя он принимал муфтия Иерусалима Мохаммада Амина аль-Хусейни, который в ходе встречи назвал Гитлера «великим защитником ислама».

***

«Религиозный фанатизм, — говорит Модели, — одетый в болезненную форму, часто сопутствует болезненному сладострастию, тогда как у некоторых женщин и особенно у незамужних и бездетных религиозная диспозиция бывает связана с болезнями матки». Связь между религиозной экзальтацией и сексуальным возбуждением была отмечена Фридрейхом, Мейнертом, Марком, Режис, Луазо, Бронардель, Ломброзо, Балль, Моро и др. Религиозное помешательство (паранойя религиоза) очень часто связано с болезнями половых органов и в клинической картине этого помешательства галлюцинации сексуального характера, мастурбация и всякого рода сексуальные эксцессы занимают настолько заметное и постоянное место, что на это можно найти указания в каждом элементарном руководстве во психиатрии. Фридрейх приводит случай религиозной меланхолии; этот больной до начала заболевания и в течение его страдал очень частыми поллюциями; когда поллюции прекратились, закончилась и психическая болезнь. Икар приводит серию наблюдений религиозного помешательства, которое совпадало или со временем полового созревания, или с началом месячных, или с их временной задержкой, или с менопаузой.

Два следующих наблюдения очень показательны для случаев, которые нас интересуют.

«I. Религиозный энтузиазм, галлюцинации, желание уйти в монастырь и другие психические нарушения возникают периодически у особы, менструации у которой возникли в 18 лет и вначале были скудными, а годом позже полностью прекратились. Продолжительное лечение болезни матки сразу же привело к возобновлению регул и вернуло прежнее здоровье»,

«II. Девушка двадцати лет после полной задержки месячных впала в религиозную экзальтацию и стала очень возбужденней. При соответствующем лечении месячные вернулись и постепенно наступило выздоровление».

——————————————————————————————————————————

Статья «Сладострастие, жестокость и религия» была опубли-

кована в 1901 году во французском журнале «Annales médicopsychologiques» (t. XIV, Novembre 1901, p. 353–375). По-русски

(в переводе О. В. Кебрикова) она впервые напечатана в книге:

Ганнушкин, П. Б. 1964. Избранные труды. М.: Медицина, с. 80–94.

В данной публикации сохранено авторское оформление литературы.

Читать подробнее — Набоков следующим образом резюмировал взгляды неверующего на вселенную и на наше место в ней: «Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями». Шотландский историк 19-го века Томас Карлейль (Thomas Carlyle) говорил об этом немного иначе: «Одна жизнь. Маленький проблеск Времени между двумя Вечностями». Хотя у меня много воспоминаний, я ценю настоящее, время, которое я проживаю на Земле, ценю свое окружение. Я скучаю по тем, кто ушел, и хотя это больно, признаю, что больше с ними не встречусь. Есть только здесь и сейчас — и не более того. Но безусловно, и не менее. Как говорил Оруэлл, быть взрослым, значит обладать «силой смотреть в лицо неприятным фактам». Истинная зрелость начинается именно с этого — с отказа от успокаивающих небылиц. Есть нечто поистине раскрепощающее в признании того, что мы млекопитающие, которым на земле отведено прожить лет восемьдесят, не больше (если повезет).