С давних времён при дворе властителей Старого Света содержались персоны, в задачу которых входило веселить хозяина и его гостей

Считалось, что шут — это человек с придурью, которому позволялось многое из того, что не разрешалось по этикету даже самому королю. На самом деле шут; альтер эго хозяина. В простой юмористической и зачастую аллегорической форме он выражал волю повелителя. Нередки случаи, когда умный шут добивался расположения сильных мира сего и занимал серьёзную должность. Но ещё чаще зарвавшихся шутов казнили.
Обречённый быть дураком
Царь Иван Грозный, как и все монархи Европы, держал при дворе шутов. Бывали случаи, когда взгляд крепко выпившего с опричниками государя останавливался на каком-нибудь вельможе: «Быть тебе скоморохом!». Несчастному униженному боярину, несмотря на его родовитость, тут же выдавали шутовской колпак с бубенчиками и дудку. Известен только один случай, когда князь Репнин-Оболенский отказался плясать на пиру в шутовском колпаке со скоморохами, за что и был немедленно казнён.
Другой родовитый вельможа, князь Осип Гвоздев-Ростовский, не нашёл в себе мужества отказаться от богомерзкой роли шута, но и это не спасло его от погибели. Историк Н.М. Карамзин сообщает, как однажды государь, недовольный какой-то шуткой Осипа Фёдоровича, вылил на него миску горячих щей. Несчастный закричал от боли и попытался бежать, но захмелевший царь Иван ударил его в спину ножом, отчего тот скончался на месте. Государь назвал мёртвого шута собакой и возобновил остановившееся было веселье.
Всешутейший, всепьянейшии и сумасброднейший
Известно, что Иван Грозный любил «пошутить» и сам. Воеводу, скрывавшегося от царского гнева в монастыре под видом послушника, он приказал посадить на бочку с порохом и взорвать. А когда приказание было исполнено, заметил: «Монахи аки ангелы должны лететь на небо».
Какого-то дьяка, уличённого в ловле рыбы из царского пруда, в этом водоёме и утопили. А вельможу по фамилии Овцын повесили на воротах его усадьбы рядом с настоящей овцой.
В своей резиденции, Александровской слободе, царь создал глумливую пародию на монастырь. Его опричники переодевались в монашескую одежду, а сам он изображал настоятеля. Ернические моления здесь чередовались с вакханалиями и жестокими казнями.
Эстафету шутовства перенял от Ивана Грозного император Пётр I. Всешутейший, всепьянейшии и сумасброднейший собор — одна из затей Петра, своеобразная шутовская «орденская организация», просуществовала 30 лет. Здесь передразнивали обряды Католической и Православной церквей. Членам «организации» надлежало участвовать в сборищах, сквернословить и пьянствовать. Все участники шутовского действия, включая самого императора, имели скоморошьи должности и нецензурные клички, на которые они охотно отзывались. Основным языком общения был мат.
Однако время шло, и, в отличие от глумливых гульбищ Ивана Грозного, на соборах и ассамблеях уже никого не казнили и не истязали — для этого было своё место и время.
Балакирев — униженный и обласканный
История донесла до нас имя наиболее выдающегося шута, дворянина Ивана Александровича Балакирева. Это был человек незаурядных способностей, по воле всевластного монарха обративший их исключительно на шутки и развлечения. Балакирев был остер и весьма невоздержан на язык. Возможно, именно поэтому на него состряпали донос, и царь Пётр подверг несчастного жестоким пыткам. В результате была получена кое-какая секретная информация, касающаяся любовных утех жены государя на стороне. Балакирев был осуждён как недоноситель, получил 60 ударов батогами и отправлен в ссылку в глухое место на три года.
Свободу он получил по указу Екатерины I только после смерти царя. Поскольку императрице стало известно, что Балакирев не хотел свидетельствовать против неё, он вновь был зачислен в штат «дураков» и все время находился при дворе сначала Екатерины I, а потом Анны Иоанновны. В столице он имел громадный дом, получал награды, но и бывал бит батогами. Ещё при Петре I Иван Александрович получил шутовское прозвание «хан касимовский», но вместе с тем и совсем не шуточные богатые владения вокруг города Касимова. После смерти Балакирева все сочиненные им анекдоты издавались в виде книг более 70 раз…
Вот лишь одна история, свидетельствующая об остром уме Ивана Александровича. Один из его родственников чем-то прогневал государя и был отдан под суд. Шут, разумеется, хотел вступиться, пользуясь своей близостью ко двору. Однако Пётр I, завидев идущего навстречу Балакирева, громко сказал своим придворным: «Знаю, зачем он идёт ко мне. Но вот моё царское слово: я его просьбы не выполню». Шут, разумеется, услышал, кинулся царю в ноги и закричал: «Умоляю, государь! Не прощай ты этого негодяя, моего родственника!» Царь расхохотался и, поскольку прилюдно дал слово, что не выполнит просьбы Балакирева, махнув рукой, простил его беспутного родственника.
Ледяной дом
В 1730 году на престол взошла Анна Иоанновна, дочь брата и соправителя Петра I — Ивана V. Это было время первого российского «застоя». Государственные дела находились в упадке, армия, флот и население нищали, доносительство, мздоимство и наказания по навету приобрели невиданный размах. Зато громадные средства шли на содержание царского двора, устройство маскарадов, балов и других увеселений. Одной из прихотей императрицы явилась постройка ледяного дома зимой 1739 года на Неве. Зима в тот год выдалась очень холодной. Огромные плиты льда выпиливали тут же на реке, укладывали друг на друга и поливали водой. Дом вышел замечательный — настоящий дворец. По воле императрицы в нём устроили шутовскую свадьбу разжалованного князя Голицына, превращённого в шута, и барышни, калмычки Бужениновой, названной так по причине любви к этому продукту.
По высочайшему повелению в Петербург доставили по два человека обоего пола всех народов, населяющих Российскую империю, и в начале февраля 1740 года пару обвенчали. Молодые прокатились по главным улицам Петербурга на слоне. Их сопровождала кавалькада гостей в национальных костюмах, которые ехали на санках, запряжённых разной живностью: лошадями, ослами, верблюдами, оленями, а также козлами и свиньями.
После обильного обеда и плясок новобрачных отправили в ледяной дворец, где насильно уложили в ледяную постель. К дверям поставили часовых, чтобы продрогшие до костей молодожёны не удрали. За всем этим с большим удовольствием наблюдали Анна Иоанновна с многочисленными придворными. Это событие описано в романе Ивана Лажечникова «Ледяной дом».
Бертольд — жертва компрачикос
Для развлечения сильных мира сего, да и просто толпы часто использовались уроды. Спрос, как известно, рождает предложение. Нашлись люди, которых Виктор Гюго называл компрачикос, которые поставили производство уродов на поток. Они воровали маленьких детей, усыпляли их с помощью наркотиков, а потом уродовали им лица. Несчастных за большие деньги продавали богачам и в цирки.
Таких шутов не считали людьми. Находясь при дворе, они были вынуждены терпеть обидные шутки и даже издевательства со стороны не только монаршей особы, но и слуг.
Правда, случалось, что жертва компрачикос каким-то образом вырывалась из клоунско-циркового рабства и даже делала серьёзную карьеру. В качестве примера можно назвать некоего Бертольда, который был выкран и изуродован в раннем детстве компрачикос. Он прошёл путь от придворного шута до наводящего на окружающих ужас первого министра Ломбардии в VI веке. Благодаря своей должности этот злобный карлик сполна отомстил всем тем аристократам, которые над ним ранее потешались.

.