Освоение Россией Кавказа в XVIII в.: предыстория Кавказской войны (часть I)

В 1777 – 1778 гг. российские военные власти возвели так называемую Азово-Моздокскую укрепленную линию, протянувшуюся почти через все Предкавказье от Азова на северо-западе до Моздока на юго-востоке. Главным опорным пунктом ее стала крепость Ставрополь в Среднем Предкавказье на Ставропольской возвышенности.
8 апреля 1783 г. Екатерина II издала манифест об упразднении к тому времени оккупированного российскими войсками Крымского ханства и полному присоединению крымской земли к России. С этого времени начинаются интенсивные отток мусульманского населения Крыма в Османский Халифат и заселение крымских земель выходцами из Центральной России и Украины. Некогда грозное государство, веками препятствовавшее активному освоению Кавказа русскими, прекратило свое существование, и царская администрация могла вплотную заняться делами присоединения к России и кавказских земель. Благоприятная для России обстановка заключалась еще и в том, что в июле или августе того же года в крепости Георгиевск был заключен трактат с царем объединенной Грузии Ираклием II о принятии им российского протектората. Для этого руководство Новороссии, как стали называться недавно отвоеванные у Османского Халифата и Крымского ханства земли Северного Причерноморья, в том числе подчиненную российским военным властям часть Северного Кавказа, прежде всего поставило задачу навсегда покончить с нестойкими в присяге, издавна переходившими то на российскую, то на крымскую сторону ногайцами. Ногайцы, кочевавшие в степях юго-востока Европы, Крыма и Кавказа, исповедовавшие Ислам, теперь оказались в довольно глубоком тылу российских рубежей, и царская администрация опасалась, что в случае нового обострения отношений с Османским Халифатом они могут нанести по дислоцировавшимся в южных землях войскам удар изнутри. Еще в 1782 г. была предпринята попытка переселить ногайцев в Тамбовскую и Саратовскую губернии России и за Урал, однако они ответили восстанием. Хотя восстание было подавлено, и ногайские мурзы – князья, приведены к присяге на верность Екатерине II, стало очевидно, что добиться полной покорности кочевого народа невозможно. Никакой особой экономической выгоды из торговли с ногайцами русские купцы извлечь не могли, поэтому ногайцев было решено просто истребить. В октябре 1783 г. российские войска под командованием генерала А. Суворова начали наступление на ногайские кочевья. В ходе разыгравшейся ужасающей трагедии в стиле покорения США Дикого Запада было убито около 500 тыс. ногайцев, около миллиона человек бежало в Османский Халифат.
Устанавливая свою власть на Кавказе, Россия исходила из колониалистских традиций всех передовых держав того времени, внешняя политика которых была направлена прежде всего на то, чтобы подчинить своему влиянию возможно большее количество территорий. Чем большими землями владела колониальная держава, тем больше с ней считалось мировое сообщество. Российская колониальная политика отличалась стремлением максимально подчинить присоединенные земли общей централизованной царской администрации (т.е., освоенные территории сравнительно редко получали полное внутреннее самоуправление, чаще становились не колониями в классическом смысле этого слова, а присоединялись к метрополии, в них вводилась общая для всей России административная система), чему способствовала сильная абсолютная власть российского императора. При Екатерине II царская Россия достигла наивысшего за всю историю военного и внешнеполитического могущества. Ее армия, где совершенные европейские организация и тактика сочетались с традиционной преданностью русских военнослужащих общему, государственному делу, была одной из сильнейших в мире. Кавказ, кроме того, имел для России важнейшее геополитическое значение, так как его мог использовать в качестве плацдарма враждебный Османский Халифат, имевший несколько опорных пунктов на Черноморском побережье, и множество – в Закавказье. Овладение Кавказом отодвинуло бы русско-османскую границу далеко на юг, откуда османам было бы уже неудобно организовывать походы в южные земли России. Позднее, уже в процессе активного освоения Прикубанья, Ставрополья и Закавказья российские сановники и купцы обратили пристальное внимание на исключительно богатые природные ресурсы и теплый, благоприятный для земледелия климат Кавказа.
После опустошения ногайских степей и подавления после восстания Е. Пугачева 1773 – 1775 гг. последних очагов казачьей вольницы на пути дальнейшего продвижения рубежей России на юг оставались коренные народы Северного Кавказа, населявшие обширные степные территории между Доном и Черным морем (адыги) и всю предгорно-горную полосу Кавказа. Поначалу администрация Новороссии не воспринимала коренных кавказцев как слишком серьезного противника. К почти не имевшим своей государственности, письменности и экономической мощи народам, у которых сохранялись многие традиции родоплеменного строя, пережитки языческих верований, просвещение в основном находилось на самом примитивном уровне, а жилища знатных людей отличались от жилищ простого люда лишь немного большими размерами, никакая колониальная держава серьезно не относилась. Правящая элита России еще не была знакома с отчаянным менталитетом со времен монгольского нашествия привыкших насмерть отстаивать свою свободу кавказцев, их превосходной оборонительной тактикой и высокой мобильностью населения. Российские стратеги не учли и то, что у подавляющего большинства народов Северного Кавказа не было единого правителя, с приведением которого к покорности покорилось бы и остальное население. В основном же каждая сельская, родовая община считала себя независимой, управлялась по своим неписаным обычаям (адатам), ничем не считала себя обязанной другим общинам, и мирный договор с населением одного района не гарантировал безопасности от людей, живших в пяти – десяти верстах оттуда. Территории между селениями и хозяйственными угодьями разных обществ были нейтральными, где не действовали никакие законы или обычаи. Часто общины враждовали между собой за пастбища и дороги, и человек, отправившийся путешествовать далеко от своего селения, при этом не заручившись дружбой (куначеством) с кем-то из земель, по которым проезжал, рисковал быть захваченным в плен и обращенным в рабство. Работорговля была сущим бичом Северного Кавказа. Оттуда нескончаемым потоком шли караваны невольников в Османский Халифат и Иран; продавали пленников, захваченных в ходе набегов на враждебные селения, неосторожных путников, не заручившихся в чужой земле куначеской поддержкой, главы семейств продавали своих красивых девушек, задавленные нуждой родители (большинство кавказского населения из-за частых военных тревог и ограниченности сельскохозяйственных угодий в горной местности жило бедно) продавали своих малолетних детей.
Первые же попытки установить среди коренного кавказского населения российские порядки и прямое военно-административное управление вызвали его активное противодействие. В ответ царское командование просто прибегло к полному очищению присоединенных территорий от непокорных жителей. Так, вскоре после возведения в 1780 г. в Пятигорье крепости Константиногорской (современный Пятигорск) на реке Подкумок в окрестностях были сожжены российскими войсками почти все кабардинские селения, а уцелевшие жители переселились в глубину гор. К началу XIX в. Пятигорье практически полностью было очищено от исконного населения и заселено казаками. С 1803 г. на нем были открыты первые и долгое время остававшиеся единственными на Северном Кавказе курорты, куда съезжался на летний отдых поправить здоровье минеральной водой (нарзаном, от кабардинского «нартсан – вино предков»), а главное – посмотреть на невиданной еще для россиян высоты будто подпирающие небо горы, чуть ли не весь высший свет Российской империи.
Постоянно подливали масла в огонь, усиливая быстро нараставшую враждебность между русскими и коренными кавказцами, сильные различия в менталитете и взаимное непонимание обычаев друг друга у русских поселенцев и исконного населения. Русским сильно досаждал древний кавказский обычай воровства скота у других общин, являвшийся пережитком первобытных представлений об обобществлении хозяйства. По представлениям кавказских народов ловкий человек, умеющий обмануть сторожевых собак и незаметно увести скотину у пастухов, считался более достойным, чтобы владеть ею. Однако вор, которого застали с поличным, должен был безоговорочно вернуть все взятое оказавшимся более бдительными хозяевам. Русские поселенцы же рассматривали воровство как низкое и злостное преступление, реагируя на него соответствующим образом, что постоянно приводило к трагедиям и озлоблению с обеих сторон.
Первые годы выступления кавказских народов против усиливавшегося военно-колониального давления России носили большей частью эпизодический, стихийный и разрозненный характер, поэтому легко подавлялись российской армией. Российские стратеги быстро увидели выгоду в политической разрозненности кавказцев, часто вспыхивавшие вражду и недоверие не только между разными народами, но и даже между разными родовыми и племенными общинами одного народа. В 1771 г. Екатерина II писала начальнику Азово-Моздокской Линии генералу И. де Медему: «Разномыслие между горцами облегчит наше предприятие. На это и денег не жалеть». Следуя официальной российской политике, царская адмиинстрация на Кавказе предприняла попытки обращения его коренного населения в Христианство, для чего в Моздоке был учрежден так называемый «духовный комитет». Однако народы Северного Кавказа в то время уже в подавляющем большинстве исповедовали Ислам и не восприняли христианского вероучения; только среди осетин, большинство которых уже исповедовало Христианство православного толка, укрепились позиции Русской Православной церкви.
В исповедании Ислама кавказские народы в конце XVIII в., наоборот, быстро укреплялись. Ислам принимали последние остававшиеся еще на Кавказе приверженцы древних языческих верований, а мусульмане более глубоко проникались верой, оставляли по привычке еще стойкие в народе языческие культовые традиции, все больше внедряли предписания шариата в свой быт. Простая своими догмами и проповедовавшая равенство всех мусульман перед законом религия стала находить широкий отклик среди рядового кавказского населения, в ту пору начинавшего испытывать угнетение со стороны своих феодалов в связи с усилением экономического влияния тех. Центрами распространения Ислама на Северном Кавказе были Черноморское побережье, откуда вглубь адыгских земель отправлялись проповедники из Османского Халифата, и Дагестан – наиболее культурно развитая северокавказская область, население которой исповедовало Ислам еще со времен Арабского Халифата, а молодежи, в отличие от других земель, было доступно общее исламское образование. В 80-е гг. XVIII в. на Восточном Кавказе широкую известность приобрели призывы получившего образование в Дагестане молодого проповедника из чеченского селения Алды Мансура Ушурмы. Это был человек совершенно незнатного происхождения, кроме того, очень молодой, чтобы претендовать на роль вождя, однако редкий для Северного Кавказа уровень религиозного знания стал причиной того, что его речами заслушивались разные народы, исповедовавшие Ислам. Мансур призывал мусульман Кавказа окончательно и бесповоротно оставить пережитки языческих культов и не соответствующие исламскому закону обычаи, а также прекратить всякую вражду между собой, в том числе оставить обычай воровства, и жить единым обществом, управляемым по шариату. Первоначально его проповеди не носили выраженного антироссийского характера, однако идея религиозного братства и объединения стала находить широкий отклик в сердцах разных народов, так как мусульманское население в этом стало видеть серьезный противовес колониальной экспансии России. Учение Мансура пересказывалось из уст в уста в Чечне и Ингушетии и Дагестане, среди осетин-мусульман и кабардинцев, уцелевших от истребления ногайцев, переселившихся в горы и принявших Ислам терских казаков (в то время были и такие). Назревавшее объединение кавказских народов, тем более на основе исламского вероучения (то есть, они становились потенциальным союзником Османского Халифата), не могло не встревожить российские власти. Служивший в то время на Кавказе русский офицер сообщает в своих записках, что Мансур «проповедует слияние всех враждующих племен Кавказа в единый народ – царство пророка (т.е. Мухаммада)». К тому времени на Северном Кавказе существовало свыше тридцати русских поселений с общим количеством жителей около 30 тыс. человек. В 1785 г. Екатерина II учредила кавказское наместничество; первым императорским наместником на Кавказе был назначен П. Потемкин, ставка его находилась в крепости Екатериноград (сегодня – станица Екатериноградская в Кабардино-Балкарии).
Чтобы пресечь дальнейшее распространение идей исламского единства на Кавказе, российское командование в начале июля 1785 г. направило в Алды военную экспедицию под командованием полковника де Пиери. Основной силой экспедиции был Астраханский пехотный полк, усиленный батальоном Кабардинского егерского (стрелкового) полка, двумя гренадерскими ротами Томского пехотного полка (что-то вроде сегодняшнего спецназа) и сотней терских казаков. Целью ее был захват или убийство Мансура. Однако население Алдов заблаговременно оказалось предупреждено дружившим с местными чеченцами казаком (сказались столетия тесного соседства терских казаков с исконным кавказским населением), большинство жителей селения, в том числе сам Мансур, покинули свои дома и укрылись в лесах.
В то время чеченцы недавно освободились от феодального господства кабардинских князей и кумыкских шамхалов, поэтому не слишком хорошо были известны российской администрации. У русских поселенцев на Кавказе представление о чеченцах и близкородственных им ингушах ассоциировалось с удручающей нищетой. Равнинные земли Чечни и Ингушетии в то время из-за своей засушливости мало подходили для земледелия, в горах же густо росли леса, сокращавшие площади, пригодные для выпаса скота, а высокогорные пастбища были пригодны для использования только летом. Время от времени на Чечню продолжали совершать грабительские набеги князья соседних народов, что, конечно, тоже не способствовало интенсивному развитию хозяйства. Периодически чеченцев посещал настоящий голод, от которого умирало население. В условиях хозяйственной нестабильности у чеченцев и ингушей не сформировалось выраженной знатной прослойки, зато особенно сильно консервировались родоплеменные отношения, связанные с важностью коллективного труда и производства. Несмотря на тоже развитый патриархальный уклад жизни, у чеченцев и ингушей отсутствовало собственническое право главы семейства на детей: каждый мужчина, способный носить оружие, в первую очередь должен был подчиняться возглавляемому старейшинами роду, и имел право по своему усмотрению покинуть родительский дом. Подавляющее большинство чеченцев и ингушей жило бедно, пользуясь лишь весьма скудным натуральным хозяйством; в Чечне не было своих князей и, соответственно, грозных княжеских дружин. Российское командование не знало в полной мере об исключительном воинском искусстве чеченцев, которые в условиях тяжелой бедности были вынуждены постоянно отражать набеги соседних феодалов. В партизанской и полупартизанской тактике чеченцам и ингушам не было равных на Кавказе, и они, восполняя потери в хозяйстве, сами часто совершали дерзкие стремительные набеги на кабардинские и дагестанские владения.
Разыскивая скрывшихся из селения жителей, экспедиция де Пиери без особой опаски принялась обшаривать лесистые ущелья в ближних горах, где войскам невозможно было даже развернуться в правильном боевом порядке. И здесь весь отряд попал в организованную чеченцами засаду, возглавляемую лично Мансуром. В завязавшемся жестоком бою погибло абсолютное большинство солдат и казаков, в том числе сам полковник де Пиери. Оставшиеся в живых сто шестьдесят два человека попали в плен чеченцам, в том числе ставший позже знаменитым военачальником грузинский аристократ П. Багратион. Также чеченцы захватили две пушки. Со времени начала активной российской колонизации Кавказа это было первое серьезное поражение русских войск, которым до того обычно сопутствовал успех.