РОЖДЕНИЕ АНГЛИЙСКОЙ ДЕМОКРАТИИ: ОРДОНАНСЫ. ЧЕМ СЛАБЕЕ КОРОЛЬ, ТЕМ ЖЕСТЧЕ ОГРАНИЧЕНИЯ

Англичане еще в Средневековье стали с азартом ограничивать власть своих королей. Важной вехой в истории становления английской парламентской демократии стали Ордонансы 1311 года, которые лишили короля права начинать войну — но ненадолго.

Эдуард I был успешным полководцем, аристократы уважали и боялись. Сына же его презирали…

Нельзя сказать, что англичане с самого начала были предрасположены против Эдуарда II. Когда молодой король вступил на престол в 1307 году, к нему отнеслись скорее благосклонно. Нет, проблемы, разумеется, были, но поначалу речь шла о старых недовольствах, в которых был повинен не молодой король, а его отец Эдуард I. Он был монархом решительным и жестким и не стеснялся обкладывать аристократов налогами ради войны против шотландцев.
Бароны ворчали, но платили и провизию армии поставляли — хотя бы потому, что Эдуард был успешным полководцем, и гордым скоттам при нем пришлось несладко. Недаром на его саркофаге были выбиты слова: «молот шотландцев».

Эдуард II налоги взымать продолжал, а вот войну практически забросил. Этим воспользовался новый шотландский король Роберт Брюс. Он довольно быстро отобрал у англичан завоеванную ими территорию и начал сам учинять набеги на соседей с юга.
Но главной причиной недовольства знати был королевский фаворит Пирс, он же Пьер Гавестон. Его дружеская, или более, чем дружеская, связь с королем началась еще когда тот был наследным принцем. На самом деле до сих пор никто не знает, в каких именно отношениях они находились. В близких, это точно, а вот в интимных ли — вопрос. Француз не только выторговал у короля кучу подарков, так и еще и вел себя очень нагло.
Гавестон и его выходки надоели баронам так сильно, что парламент решил изгнать француза с английских берегов, запретив ему возвращаться под страхом отлучения от церкви.
Королю пришлось согласиться, и он отправил Гавестона в почетную ссылку в Ирландию. При этом по верному другу он продолжал скучать и практически сразу стал планировать его возвращение.

В апреле 1308 года бароны потеряли терпение окончательно, явились в парламент вооруженными (это оказалось вполне действенной практикой в борьбе с неугодными монархами) и заявили, что они приносили присягу на верность короне, а не конкретному королю. Мысль, кстати, для средневековья довольно смелая. А поэтому, если он, Эдуард, хочет и впредь оставаться на престоле, то должен пойти на уступки и делать так, как ему велят умные люди — то есть они сами.
Король оказался в безвыходном положении и согласился назначить комиссию из благородных лордов, чтобы они разработали план реформ в государстве.
Конечно, Ордонансы 1311 года не идут по революционности идей ни в какое сравнение ни с Хартией вольностей, ни тем более с Оксфордскими положениями, создавшими парламент. Больше всего баронов беспокоили не абстрактные свободы, а вполне конкретные королевские фавориты, которые приобрели слишком сильное влияние на слабого монарха.

Финальный документ состоял из 41 статьи. В самом начале его авторы выразили свою обеспокоенность, как они выразились, «недобрыми» советниками короля, сложной международной обстановкой и угрозой восстаний из за слишком высоких налогов.
Власть короля подвергалась серьезному усечению.
Во-первых, король мог выдвигать людей на официальные посты только с согласия баронов и после обсуждения парламентом.
Во-вторых, король не мог больше начинать никаких войн без согласия баронов, не мог он также и менять стандарты чеканки государственных денег.
В-третьих, парламент надо было собирать не реже раза в год.
В-четвертых, все королевские налоговые поступления должны были идти непосредственно в казну под управление лорда-казначея, а не в личный королевский карман.
В пятых, в 20-й статье говорилось непосредственно о Гавестоне, причем сразу становилось ясно, что ничего хорошего его в Англии, если он решит вернуться, не ждет.
О том, насколько сильно бароны невзлюбили Гавестона, говорит простая статистика: 20-я статья, ему посвященная, состояла из 765 слов. Следующая по размеру статья — только из 213.

Попытка прочтения 20-й статьи в переводе на современный английский язык оказывается делом нелегким. Видимо, для того, чтобы подчеркнуть свое возмущение поведением Гавестона, авторы Ордонансов решили все 765 слов впихнуть в одно предложение: мол, мы так возмущены, что и дыхание нам перевести некогда, и точку поставить негде.
Вот самое начало изложения гавестоновских несоответствий занимаемой им позиции лучшего друга короля:
«Известно, и расследованиями добрых людей королевства: прелатов, баронов, рыцарей и других установлено, что Пьер Гавестон вел себя гнусно по отношению к нашему господину королю, и давал ему скверные советы, что он подбивал его нечестными способами поступать недостойно, что он захватил себе всю королевскую казну, и отправлял деньги за пределы королевства, что он присвоил себе королевскую власть и королевские почести, что требовал, чтобы люди ему приносили присягу на верность <…> и, что главное, он охладил сердце короля к его верным подданным, и побудил его презирать верных советников, и не давал честным служителям вести дела в королевстве, но смещал их с мест, и заменял членами своей банды, которые по его наущению и руководству действовали против закона страны»
И это — только самое начало.

В конце концов Гавестона опять отправили в изгнание, предупреждая, что если он вернется, то с ним поступят как с врагом народа. В средние века это означало однозначную, быструю, а иногда и очень болезненную смерть.
Кстати, для того, чтобы никто из составителей документа не растерял своей решимости, в него также была внесена статья о том, что официальные лица королевства не могут получать никаких подарков от короля (читай, взяток), кроме специально оговоренных случаев.

Ордонансы были окончательно сформулированы и распространены по стране, но вот с их внедрением в жизнь возникли большие проблемы. Гавестон, не испугавшись угроз, вернулся из очередного изгнания и был быстро казнен мятежными баронами.
Эдуард потерпел катастрофическое поражение в битве с шотландцами при Баннокберне, в которой не приняли участия самые выдающиеся английские полководцы того времени — графы Уоррик и Ланкастер. Они заявили, что король отправился на эту войну без согласия парламента и, следовательно, сам во всем и виноват.

А у короля появился новый фаворит, Хью Диспенсер. Вел он себя еще хуже, чем его предшественник, и заслужил пламенную ненависть не только баронов, но и королевы, Изабеллы Французской.
Правда, желание устроить очередной мятеж у знати несколько поостыло. А в марте 1322 года любым попыткам ограничить королевские вольности был положен конец после того, как королевские войска наголову разбили мятежников в битве при Боругбридже.
Ордонансы после этого были фактически отменены, а любые ограничения королевской власти аннулированы.

Ордонансам 1311 года все-таки следует отдать должное. Как бы то ни было, но впервые парламент закрепил за собой право одобрять или не одобрять военные действия. Король больше не мог просто взять, собрать войска, и отправиться кого-нибудь завоевывать.
В том же 1322 году, когда королевские войска одержали убедительную победу над мятежниками, в Йорке собрался новый парламент, который Ордонансы полностью отменил. В итоговом документе (и это крайне важный момент) говорилось, что для введения новых законов требуется «согласие прелатов, графов, баронов и сообщества страны».

Фактически, это приоткрыло двери в высшие эшелоны власти представителям неаристократических сословий Англии. Нет никаких сомнений в том, что участвовавшие в йоркском парламенте бароны не собирались делиться властью с купцами и ремесленниками.
Но это был первый, робкий намек на будущую палату общин, в руках которой сегодня сосредоточена вся власть в Соединенном Королевстве.
https://www.bbc.com/russian/features-44553538

.