Все, что известно о настоящей жизни А. Суворова зачастую сводится к описанию его военных побед, и неоспоримом гении в военном ремесле. Также известно, что величайший полководец России, на протяжении почти 50 лет непрерывной боевой деятельности не знал поражений. Лучшие европейские армии были разгромлены русскими войсками под командованием великого полководца.
Военное искусство Суворова по своим масштабам и по своему значению выходит далеко за национальные рамки.
Если говорить о наследии, то все что оставил после себя это память русского народа, и книгу «Наука побеждать» памятник русской военной мысли, произведение, в котором Александр Васильевич изложил свои взгляды на обучение солдат, тактику боя и многое другое
ароду России, всему современному обществу и следующим поколениям важно помнить своих героев, великих преданных своей отчизне солдатах, ведь именно в таких людях как Александ Суворов отражались лучшие черты русского народа, народа-воина: патриотизм и преданность Родине, мужество, упорство, выносливость, природный ум и смекалку. А в искренности и патриотизме Суворова сомневаться не приходиться.
Ведь именно Суворов был наиболее последовательным и непримиримым борцом за самостоятельный путь развития русского военного искусства, против чуждого реакционного иноземного влияния.
Но как и у всех гениальных людей, наряду с талантом и безупречностью в чем то одном, прослеживаются упущения, промахи, и в некотором роде поражения во многом другом. Так уж заведено в масштабах целых столетий, что по соседству с гениальностью уживаются странности и чудачества.
В чем же заключался гений Суворова, в чем его парадоксальность и насколько в действительности уместно ассоциировать с именем великого полководца «свойства странного поведения». Давайте разбираться вместе!
Уже с детства юный Александр бредил армией и в 1742 г. добился зачисления в лейб-гвардии Семёновский полк. Так началась карьера самого удивительного русского военачальника.
Суворов был парадоксален во всём. В юности он проявлял старческую усидчивость (вызубрил труды французского военного инженера Вобана наизусть), в старости позволял себе юношеские чудачества. Воевал не за награды, но до конца жизни радовался каждой новой звезде как ребёнок.
Известно, что он вообще не имел личных или близких друзей и признавал одну только службу. Это было не только не естественно для его окружающих, но и вызывало наряду с восхищением бурю раздражения и непонимания.
В отношениях с близкими Суворов был порой чрезмерно придирчив и суров, словно весь мир был для него одной большой армией, которую нужно построить в определенную систему.
Во времена двух своих временных отставок он отправлялся в родовое имение Кончанское, где вдруг наводил такие порядки, что обитатели запоминали их на многие годы, пока он опять отправлялся на очередную войну. Если он создавал оркестр или хор из крепостных, то муштровал актеров или певчих до состояния «идеального», применяя все способы воспитания: от слов до телесных «убеждений». Те, кто не вписывался в распорядки и планы немедленно вылетали вон.
Если он разбирался в семейных отношениях, то по-армейски быстро и твердо. Жену изгнал из дому в одно мгновение. Не люба, не покорна развод, причем, немедленный и бесповоротный. Рассказывали, любил говаривать, почистив ружье: «Жена моя в надлежащем виде». Зато и оркестр, и хор слыли идеальными, а любовь полководца к дочери «Суворочке» уже стала легендарной.
Был ли он столь беспощаден во всем, этот суровый человек Ведь он имел тонкую поющую душу.
Он писал: «Хотите меня знать Я сам себя раскрою Друзья мне удивлялись, ненавистники меня поносили Я бывал Эзопом, Ла-фонтеном: шутками и звериным языком говорил правду. Подобно шуту Балакиреву, который благодетельствовал России, кривлялся и корчился. Я пел петухом, пробуждая сонливых». Какие откровенные слова! Генералиссимус сам признает себя шутом, записывает себя в чудаки для истории.
Пел он, по словам современников, на самом деле отменно. Один отставной сержант, прослуживший с ним почти всю жизнь, заметил в воспоминаниях, что Суворов певал по нотным книгам, а более всего любил концерты Бортнянского. Действительно он дружил с самыми известными российскими музыкантами своего времени.
Лучший из них композитор Дмитрий Бортнянский посвятил Суворову два известнейших ныне духовных концерта: «Слава в вышних», исполненный во время встречи полководца после прибытия из Италии, а также «Живый в помощи Вышняго» панихидный реквием, который на похоронах генералиссимуса пела вся Придворная капелла под управлением самого Бортнянского.
Когда Суворов попал в опалу, то Бортнянский, имевший доступ к императору и друживший с его супругой, рискуя карьерой неоднократно вступался за него и тем самым во многом помог восстановлению его отношений с Павлом. Это запечатлел поэт Хвостов в строках о композиторе:
О Суворове хлопочет
И душою кроткой хочет,
Чтоб он буйства сверг ярем
Тот, кто знал Суворова, тот его понимал, почитал и любил. И мы ныне можем сказать, что кроме всего прочего почитаем его как поэта, музыканта, ценителя искусств, мыслителя и не только военного, но и жизненного стратега. Благодаря своим чудачествам Суворов мог войти в любой кабинет и сделать то, что порой не могли сделать наделенные самыми большими полномочиями чиновники.
Благодаря светлым мыслям и необычному литературному языку он оставил неизгладимый след в швейцарском монастыре, где сохранились записи его бесед с настоятельницей. Наконец, его имя породило целый поток народных песен и распевных баллад, посвященных его подвигам, победам и даже ранениям. Эти песни живы в некоторых деревнях по сию пору и совсем недавно еще фольклористы хвастались очередными находками и записями новых вариантов таких распевов.
Как во этих-то палатушках
Да лежал русский, больно раненый.
Ну лежал русский, больно раненый,
Да и тот батюшка Суворов наш!
И все таки он в некоторой степени остается для нас загадочным человеком. Его библиотека была насыщена исключительно «правильными книгами», которые он мог рекомендовать только самым близким ему людям. Как то в своеобразной ему манере он писал своему крестнику Александру Карачаю:
«Вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюраса, Гюбнера. Будь знающ несколько в богословии, физике и нравственной философии. Читай прилежно Тюренна, записки Цезаря, Фридриха II, первые тома истории Роллена и «Мечтания» Графа Сакса. Языки полезны для словесности. Учись понемногу танцам, верховой езде и фехтованию».
Кажется, идеальный набор для российского дворянина-джентльмена, однако он не очень соответствует общепринятому кругу чтения человека его эпохи. Это какой-то собственный взгляд на то, что принято считать обязательным для воспитания настоящего вкуса и познания мира. Однако на фоне многих современников-«недорослей», этот взгляд был весьма проникновенным.
Продолжение следует…