СУДЬБЫ КРАСАВИЦ СО ЗНАМЕНИТЫХ ПОРТРЕТОВ. МАРИЯ ЛОПУХИНА
В.Л. Боровиковский. Портрет М.И. Лопухиной. 1797. Третьяковская галерея
Владимир Боровиковский (1757 1825) написал множество портретов русских дворянок, но этот самый чарующий. В нем все приемы мастера применены так искусно, что мы и не замечаем, каким именно способом нас околдовывают, как создается очарование этой барышни, которой почти сто лет спустя Яков Полонский посвящал стихи («…но красоту ее Боровиковский спас»).
Графине Марии Ивановне Лопухиной (17791803) на портрете 18 лет. Ее непринужденность и чуть надменный взгляд кажутся то ли обычной позой для подобного портрета эпохи сентиментализма, то ли признаками меланхолического и поэтического нрава. Но каким на самом деле был ее характер, мы не знаем. Она была старшей из восьми детей графа Ивана Андреевича Толстого (17481818) и его жены Анны Фёдоровны (17611834), происходившей из рода Майковых.
При этом Мария была родной сестрой графа Федора Ивановича Толстого (Американца), известного своим вызывающим поведением — картёжным азартом, пристрастием к дуэлям (бретёрством) и путешествием в Америку. Удивительно, но если взглянуть на портрет ее брата в молодости (Государственный музей Л.Н. Толстого), то мы увидим ту же вальяжность и расслабленность.
Художник использовал традиционный приём репрезентативного портрета окружение персонажа предметами и атрибутами, помогающими раскрыть его образ. Боровиковский попытался показать не общественный статус Лопухиной, а личные, интимные стороны её характера. Лицо Марии Ивановны очаровывает и пленит загадкой. Её губы, кажется, с секунды на секунду должны растаять в улыбке. Взгляд её одновременно аристократичный, по юному игривый и в то же время с налетом печали.
Лопухина изображена на фоне пейзажа, во многом условного и декоративного, но в нём прослеживаются типичные черты русского национального пейзажа стволы берёз, колосья ржи, васильки. Пейзаж перекликается с обликом Лопухиной изгиб её фигуры вторит склоненным колосьям, белые берёзы отражаются в платье, голубые васильки перекликаются с шёлковым поясом, а нежно-лиловая шаль с поникшими бутонами роз. Художник наполнил образ своей модели глубиной чувств и необычайной поэтичностью. Этим портретом восхищались не только современники, но и зрители следующих поколений. Так, русский поэт Яков Петрович Полонский почти сто лет спустя посвятил портрету следующие строки:
«Она давно прошла, и нет уже тех глаз
И той улыбки нет, что молча выражали
Страданье тень любви, и мысли тень печали,
Но красоту её Боровиковский спас.
Так часть души её от нас не улетела,
И будет этот взгляд и эта прелесть тела
К ней равнодушное потомство привлекать,
Уча его любить, страдать, прощать, молчать.»
Портрет был заказан ее мужем, егермейстером и действительныи камергером при Дворе Павла I-го Степаном Авраамовичем Лопухиным (17691814), вскоре после свадьбы. Лопухин был старше Марии на 10 лет и происходил из богатого и знатного рода. Через шесть лет после написания картины девушка умерла от чахотки. Через 10 лет умер и ее муж.
Во времена А. С. Пушкина ходили слухи, что стоит любой девушке только взглянуть на картину ее ждет скорая смерть. Как шептались в салонах, жертвами портрета стали не меньше десятка девушек на выданье. Суеверные люди считали, что в портрете живет дух Лопухиной, который забирает к себе души молодых девиц.
Своей недоброй славой картина была обязана не автору-художнику, а отцу девушки, позировавшей для портрета. Иван Толстой был известным мистиком и магистром масонской ложи. Говорили, что он обладает сакральным знанием и после смерти дочери «переселил» ее душу в этот портрет.
Портрет хранился у племянницы Марии Лопухиной, дочери Федора Толстого. Портрет высоко ценился как семейная реликвия. Именно в доме дочери Толстого, Прасковьи, которая стала супругой московского губернатора Перфильева, этот портрет увидел Павел Михайлович Третьяков в конце 1880-х годов, и оттуда картина попала в собрание Третьяковской галереи. С тех пор она выставляется на всеобщее обозрение вот уже больше столетия. Разговоры о проклятии постепенно поутихли и сошли на нет.
