«Летом 83-го года с ней произошло несчастье: ее отец-тракторист работал в поле, и случайно косилкой ей отрезало ступни обеих ножек. Расе было 3 года. На дворе скоро ночь. В деревне нет телефона. Умереть да и только. От потери крови и болевого шока.
Через 12 часов дочка тракториста из колхоза «Вадактай» лежала на холодном операционном столе в столице СССР городе Москве.
Для Ту-134, по тревоге поднятому той пятничной ночью в Литве, «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. Диспетчеры знали в пустом салоне летит маленький пассажир. Первое звено «эстафеты добра», как написали литовские газеты, а вслед за ними и все остальные. Ножки, обложенные мороженой рыбой, летят на соседнем сиденье. В иллюминаторах московский рассвет, на взлётном поле с включённым двигателем столичная «скорая». А в приёмном покое детской больницы молодой хирург Датиашвили вызвали прямо из дома, с постели ждёт срочный рейс из Литвы. «Она не она» навстречу каждой машине с красным крестом. «Начальство не давало добро: никто не делал ещё таких операций, вспоминает Датиашвили. Пойдёт что не так мне не жить». 12-й час с момента трагедии
Вынесли на носилках крошечное тельце, сливающееся с простынёй. Кричу: ноги где Ноги переморожены, на пол падает рыба
Рамаз Датиашвили говорит: оперировал на одном дыхании. Сшивал сосудик с сосудом, артерию с артерией, нервы, мышцы, сухожилия. Через 4 часа после начала операции выдохлись его помощники, которых он еле нашёл в спящей Москве: медицинская сестра Лена Автонюк («у неё экзамены, сессия») и сослуживец доктор Бранд («он у вас сейчас человек известный»). Рамаз шил один: ещё сухожилие, ещё один нерв. «Я как по натянутой проволоке шёл: стоит оглянуться и упадёшь»
Через 9 часов, когда были наложены последние швы, маленькие пяточки в ладонях доктора потеплели Пропасть была позади. »
Переживала за Расу вся страна. Ножки Расе пришивали в Москве, доктор, делавший операцию, был грузином. Никому и в голову не приходило думать о национальностях. И никто не собирал деньги на операцию.