Он был преступником. Арестантом. Заключенным. И бежал снова и снова. Его ловили, а он опять бежал. Потому что… Жить, жить, жить! Каждый раз, находясь на грани отчаяния, Анри Шарьер повторял: «Пока есть жизнь, есть надежда»
Полицейские козыряли им. Девушки в пестрых платьях дарили улыбки. В барах один стаканчик спиртного всегда был за счет заведения. Казалось, на Тринидаде их знали все.
Тем временем рабочие военно-морской базы Порт-оф-Спейна занимались лодкой. Умелые руки преобразили ее. Прежде всего надежно закрепили киль. Затем нарастили на десять сантиметров борта, после чего корпус проконопатили и покрасили. Старую мачту сняли, а на ее место водрузили новую более длинную и легкую. И конечно же, на помойку отправились паруса из мешковины, уступив место отличной парусине цвета охры. Потом пришел черед для еще одного подарка морского компаса и карты. Вручив их, начальник базы настоятельно попросил вывести завтра лодку из доков, чтобы проверить, как она будет вести себя после ремонта.
От такого предложения — после таких одолжений и подарков! — не отказываются. К тому же говорилось все с такими многозначительными интонациями, что ясно было готовится какой-то сюрприз.
На следующее утро лодка покинула гавань. Два часа при хорошем ветре они курсировали вдоль берега, пока к лодке не направился учебный корабль военно-морского флота Его Величества. На палубе корабля выстроились офицеры и курсанты. Раздалось дружное «ура». Вахтенный матрос приспустил вымпел Британские моряки обращались к находящимся в лодке с официальным приветствием. Когда лодка вернулась в гавань, военный корабль уже стоял у пирса. Их ждали. Наверху у сходней стоял командир корабля. Прозвучал сигнал боцманской дудки. Строй курсантов и офицеров замер. Капитан сказал несколько слов по-английски. Старший помощник, неотступно сопровождавший гостей, перевел:
Капитан говорит, что люди, проделавшие столь долгий и опасный переход под парусами на такой маленькой лодке, заслуживают всяческого уважения. Он сказал также, что вас ожидает еще более длительное и опасное плавание, и это достойно уважения тем более.
Командир вскинул руку к козырьку фуражки, отдавая честь.
Им отдавали честь! Им! Французам! Каторжникам! Ему! Анри Шарьеру!
Он не был яхтсменом. Его нет среди тех, кто вписал свое имя в историю паруса. Его имя на страницах других справочников, среди воров, грабителей, беглых каторжников. Не был он и моряком, хотя с 1923 по 1926 год служил в военно-морском флоте, но все больше на берегу. Правда, ему приходилось ходить под парусом, этому обучали всех новобранцев, но опыт у него в этом деле был ничтожным, а знания самыми поверхностными.
Не был не был И тем не менее именно Анри Шарьер в первой половине XX века совершил одно из самых удивительных плаваний под парусами. Его даже можно назвать беспримерным, если принять в расчет, кто, когда, как и на чем. И даже сверх того — через несколько лет он снова вышел в море, снова под парусом, и вновь совершил то, что казалось немыслимым: он выжил. К этому времени у Анри Шарьера это вошло в привычку, стало второй натурой выживать.
Когда много лет спустя он выпустил книгу воспоминаний, дав ей в название свое прозвище — «Мотылек», то мгновенно стал знаменитостью. Прежде его имя было на слуху лишь в Венесуэле, ставшей ему второй родиной. Там, случалось, он выступал и на радио, и на телевидении, а теперь его жаждала увидеть страна, где Анри появился на свет и которая, не ведая о милосердии, отправила его отбывать пожизненное заключение на каторгу. Но все это было в прошлом, слишком много лет миновало, чтобы помнить о мести и былых обидах, и Шарьер отправился в Париж.
Его ждали читатели, журналисты, с ним мечтали познакомиться люди «света и полусвета», особенно те из них, что мнили себя революционерами, участвовали в недавних студенческих бунтах. Ведь Анри Шарьер в своей книге восславлял главное свободу! Свободу наперекор всему и всем. Так что не случайно министр внутренних дел Франции как-то неосторожно обмолвился, что моральный упадок его страны связан с модой на мини-юбки и популярностью романа «Мотылек».
Однако среди интервьюеров нашлись люди, кого интересовали не только воспарения, но и те самые, когда, как, на чем
Его арестовали 26 октября 1931 года по обвинению в убийстве сутенера Ролана Пети. Доказательства у полицейских были хлипкими, Шарьер настаивал на своей невиновности, но в день суда все было против него.
Прокурор упирал на то, что криминальное прошлое подсудимого слишком богато, чтобы оставлять его без внимания, и если прежде обвиняемому удавалось избегнуть наказания за преступления, среди которых взлом сейфов, ограбления и мошенничества, то теперь этому пора положен конец.
Адвокат был беспомощен. Его ссылки на недостаточность улик были подобны гласу вопиющего в пустыне. В отчаянии законник попытался воззвать к состраданию, поведав о тяжелом детстве подзащитного, рано лишившегося матери, а его примерной службе во флоте, но присяжные остались глухи, поскольку видели перед собой самоуверенного повесу в модном костюме. Вот уж не подумаешь, что под этой белоснежной сорочкой скрывается бандитская татуировка в виде бабочки, благодаря которой ее обладатель и получил свое прозвище — Мотылек.
Начали зачитывать приговор.
Анри Шарьер. Родился 16 ноября 1906 года в Сент-Этьен-де-Люгдаре, департамент Ардеш Приговаривается
Каторга! Пожизненное заключение! А ведь по всем раскладам ему грозило максимум двадцать летВ тот же день Шарьера отправили в парижскую тюрьму Консьержери, где он встретился с давним знакомым мошенником из Марселя Луи Дега. Они решили бежать, но сделать это было проще, находясь на каторге в Гвиане. Друзьям пришлось приложить немало усилий, чтобы оказаться в тюрьме города Кан на атлантическом побережье Франции, здесь формировался этап на каторгу.
Лишь через два года после вынесения приговора Анри Шарьер оказался за океаном, в пересыльной тюрьме Сен-Лоран-дю-Марони. Еще один его знакомый по прежней вольной жизни, служивший на каторге санитаром, помог Мотыльку и Дега оказаться в лазарете. Понимая, что вскоре их отправят на «тюремные» острова Салю, Шарьер решил не медлить с побегом. Он договориться с бывшим каторжником Жезю, ныне вольным поселенцем, что купит у него лодку и все необходимое для побега.
Внезапно возникла проблема — Дега наотрез отказался бежать. Тогда напарниками Шарьера стали два других заключенных — Клузио и Матюрет.
Ночью они обезоружили охранников, перебрались через забор, старый каторжник подогнал лодку.
Я вас спрячу в сельве в тридцати километрах от устья реки, сказал Жезю. Там отлежитесь с неделю. Пусть все думают, что этой ночью вы спустились вниз по Марони и вышли в море.
Старый каторжник отбыл, оставив беглецов наедине с лодкой. Тут-то и выяснилось, что Жезю посылал их на верную смерть! Компас оказался школьным: он просто показывал север, юг, восток, запад и никакой градуировки. Паз для мачты был подточен насекомыми, и она ходила в нем ходуном. Когда стали вбивать петли для руля, то гвозди вошли в трухлявые доски, словно в масло. Вместо паруса был рулон мешковины
Беглецов выручил охотник, расставлявший в чаще силки. Он сказал, что отвезет беглецов на Голубиный остров, где живут прокаженные, только там они смогут раздобыть подходящую лодку. Сам охотник на берег острова не сошел, на переговоры с «вождем» прокаженных отправился Шарьер.
Я продам вам лодку, сказал «вождь», чье лицо было обезображено лепрой. Она совершенно новая, я украл ее на прошлой неделе. Недостает только киля, но мы его сделаем из двери нашего лазарета. А все остальное есть: руль и румпель, четырехметровая мачта из железного дерева, новехонький парус. И не бойтесь, у меня сухая проказа, это не заразно.
Лодка действительно была новой и около пяти метров в длину. К полудню дверь лазарета, превратившуюся в киль, закрепили длинными винтами и четырьмя скобами. Шарьер распоряжался работами.
«Вождь» объяснил Мотыльку, что выйти в море ему поможет отлив:
В шесть утра вы должны быть у песчаного наноса в устье реки. Даже если вас заметят, то уже не догонят. Имейте в виду: там всегда штормит. Пусть твои ребята лягут на дно лодки для придания ей остойчивости. Не захлестывай шкот за утку, держи в руке, как почувствуешь, что лодка вот-вот опрокинется, тут же трави, не медли. И еще. Имейте в виду: из Голландской Гвианы беглецов возвращают, из Британской Гвианы тоже, а вот Тринидад не выдает, но больше двух недель там оставаться не позволяют. Куда пойдете
На северо-запад. Там Венесуэла и Колумбия.
Прокаженные сварили для беглецов две сотни яиц, подарили двух живых черепах, килограммов по тридцать каждая. А еще вручили табак в листьях, мешок риса, две сумки древесного угля, примус, бутыль с керосином, кое-какие лекарства… и револьвер. Деньги в уплату за все это нешуточное богатство они не хотели брать до тех пор, пока Шарьер не пригрозил, что откажется от их даров.
Каторжники отчалили, исполненные благодарности к несчастным больным, остающимся в их неприкосновенном убежище на Голубином острове.
С рассветом далеко впереди они увидели барашки океанских волн.
Грот, стаксель, кливер делай!
Паруса взметнулись, распрямились, напружинились. И в этот момент прозвучали выстрелы. Их заметили. Но они уже вырвались из устья реки. Морская волна попыталась остановить их и не смогла.
Шарьер правил, оставляя солнце за плечом справа. Лодка шла быстро, с малым креном. Пять дней не выпускал он румпеля из рук. Клузио крутил для него сигарету за сигаретой табак отгонял сон. Когда это перестало помогать, Клузио стал самокруткой прижигать Мотыльку пятки.
Утром на шестые сутки море успокоилось. Они спустили паруса. Мотылек свалился на дно лодки и провалился в сон.
Его разбудил перепуганный Матюрет. Горизонт заволокло черным. Через четверть часа по лодке с размаху ударил шквал. Море вскипело. Хлынул дождь. Лодка то взбиралась на безумную высоту, то падала в расщелины волн так глубоко, что казалось, уж больше не выбраться. Одна из волн перекатилась через них. Шарьер непроизвольно потянул румпель на себя, и лодку развернуло боком к следующему валу. Но получилось неожиданно удачно: лодка накренилась и почти вся вода из нее выплеснулась в море.
Ты настоящий мореход, Мотылек! закричал Клузио. Лодка почти сухая!
Если бы он знал, что из-за недостатка опыта Шарьер едва не вышвырнул их всех в океан! И Мотылек дал себе обещание подобных «непроизвольностей» больше не допускать. И еще надо успокоиться, море не любит суеты.
Серые тучи разорвало синевой. Дождь прекратился. Через несколько часов и ветер поумерил свирепость. Они вычерпали воду из лодки и подняли паруса.
Еще шесть суток и только море кругом. И солнце Дважды в день они натирались кокосовым маслом, и все равно на губах, на носу почти не осталось кожи, а правая рука Мотылька, которой он держал румпель, сгорела до мяса.
Лишь раз они видели какое-то судно, да и то на самом горизонте. Но вот появилась черная точка Корабль Ну, их даже не заметят. Но корабль вдруг изменил курс и направился в их сторону. У поручней толпились люди: офицеры, матросы, пассажиры. Капитан, стоящий на мостике, крикнул:
Вы откуда
Французская Гвиана! крикнул в ответ Мотылек.
Что вы делаете так далеко в море
Идем туда, куда ведет нас Господь Бог.
Я готов взять вас на борт. И вашу лодку тоже.
Нет, спасибо. Как идти на Антильские острова
Это на западе, через два дня будете там. И поздравляю вас. Вы отличный моряк!
Благодарю. Прощайте.
Корабль отвернул от лодки, едва не коснувшись ее бортом. На колени Анри Шарьера упала брошенная с палубы фуражка. На ней красовались золотая лента и якорь. С этой фуражкой на голове через двое суток он и прибыл на Тринидад.
Они увидели землю около десяти утра. К четырем пополудни они уже различали детали белые домики, рощицы кокосовых пальм. Не дойдя до берега метров триста, бросили якорь. К ним направился ялик. В нем находились белый человек в тропическом шлеме и двое чернокожих гребцов.
Добро пожаловать, сказал белый на хорошем французском языке. Тут песчаное дно, можете приставать без опасения.
Они подняли якорь. Едва киль коснулся дна, как с десяток встречавших их людей зашли в воду и одним махом на руках вытащили лодку на берег. Матюрет взял пригоршню песка и поцеловал его.
Встречавший их англичанин оказался адвокатом, мистером Боуэном. Его контора находилась в Порт-оф-Спейне, в столице, а здесь, в поселке Сан-Фернандо у него было что-то вроде загородной виллы. Он пригласил их в гости
Все время, что Анри Шарьер и его товарищи находились на острове, мистер Боуэн не оставлял попыток найти какой-нибудь хитрый ход, чтобы обойти строгое предписание, запрещающее беглецам-чужеземцам селиться на Тринидаде. Увы, его ожидало фиаско. Тогда он активно занялся подготовкой к дальнейшему плаванию.
Лодку отремонтировали. Запасы на борту пополнили. Надо было решить, куда идти дальше. До Колумбии тысяча двести километров, до Панамы две тысячи сто, до Коста-Рики две тысячи пятьсот. До Британского Гондураса три тысячи но тамошний губернатор крестный дочери мистера Боуэна! Значит, туда они и пойдут. Но не напрямую с остановкой на Кюрасао. И пойдут они уже не втроем, а вшестером, взяв на борт еще трех беглых каторжников.
9 декабря 1933 года они снова вышли в море.
Три дня прошли без приключений, чему Мотылек, все увереннее чувствовавший себя в роли шкипера, был только рад. Вот так бы
Ночью на четвертый день разразился шторм. Волны громоздились до небес, и самое ужасное они не следовали друг за другом, а сходились с разных направлений, сшибались, разбивались друг о друга. Лодку заливало. Пять человек непрерывно вычерпывали воду банками и кастрюлями. Лишь к утру стало стихать. Измученный Шарьер сказал Матюрету, чтобы тот сел к рулю, но не прошло и пяти минут, как тот неудачно встретил волну и лодка на три четверти заполнилась водой. Мотылек схватился за румпель, потянул на себя и в последнюю секунду подставил следующей волне корму. Море пощадило их и на этот раз.
Днем они подсчитали потери. Они лишились одеял, примуса, печки и угля для нее, бутыли с керосином, сумки с запасной одеждой, бочонка с водой
С этой минуты воду будем выдавать строго по норме, отчеканил Шарьер. И еще с этой минуты никто не должен говорить: «Я хочу пить, я голоден, я хочу закурить».
Никто не возразил. Все сидели притихшие, страх еще не отпустил их.
На десятый день, около восьми вечера, они разглядели на горизонте темную полоску. Земля! Приблизившись к берегу, они бросили якорь. Сначала он взялся хорошо, но потом лодка стало сносить. Они ухватились за канат, но якорь не просто перестал держать его сорвало. А волны гнали их на камни. Лодка вклинилась между двумя скалами. Догнавшая ее волна задрала корму так, что люди посыпались наружу.
Они сидели на песке потрясенные, оглушенные, но живые.
Что с нами будет
Не беспокойтесь, мы сделаем все, чтобы помочь вам начать новую жизнь, сказал шеф полиции. Нюрасао находится один из крупнейших заводов по переработке нефти. Мы вас будем отправлять по одному на танкерах разных стран.
Спасибо, шеф. Но есть и другие варианты
Продолжение следует…