АЛЬФРЕД ДЖУЛС АЙЕР. ФИЛОСОФ- АТЕИСТ. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ.(продолжение)
«Что я увидел после смерти»-
«…Я решил рассказать эту историю, чтобы напомнить: философские проблемы, вроде той, являются ли логические и чисто математические суждения аналитическими или синтетическими, а если аналитическими, является ли их истинность конвенциональной, не могут быть решены путем получения новых данных. Для их решения необходимо более ясно увидеть затрагиваемую ими область. Можно рассчитывать на это в загробной жизни, но у нас нет реальных оснований полагать, что на том свете если он существует мы окажемся умнее, чем на этом. Бог, если и он есть, мог бы в этом поспособствовать, но на это не рассчитывают даже самые ревностные деисты.
Единственная философская проблема, решение которой может прийти к нам после смерти, касается связи души и тела если наша жизнь продолжится не в воскресшем теле, а в дальнейшей череде опытов. В этом случае мы станем свидетелями триумфа дуализма, хотя и не в том виде, как его задумал Декарт. Если наша жизнь сводится к череде опытов, у нас нет серьезных оснований считать себя духовными существами.
На этом все. Мой недавний опыт слегка ослабил мою уверенность в том, что моя настоящая смерть, до которой все равно рукой подать, станет окончательным концом, хотя я не перестаю на это надеяться. Мой опыт не ослабил моей убежденности в том, что бога нет. Тот факт, что я остаюсь атеистом, должен успокоить моих коллег по Британской ассоциации гуманистов, Ассоциации рационалистической прессы и Этическому обществу в Конвей-холле.»
Послесловие к некрологу Это послесловие к своей статье Айер опубликовал в газете «Спектейтор» 15 октября 1988 года.
«Я решил написать послесловие к статье о своей «смерти», опубликованной 28 августа в «Сандей Телеграф», не совсем для того, чтобы взять назад какие-то свои слова или посетовать на то, что редактор изменил мой шекспировский заголовок «Безвестный край, откуда нет возврата», а чтобы развеять недоразумение, которое она породила.
Я говорю «не совсем для того, чтобы взять назад свои слова», потому что в одном предложении я выразился так неосторожно, что получилась чистейшая неправда. В последнем абзаце я пишу: «Мой недавний опыт слегка ослабил мою уверенность в том, что моя настоящая смерть станет окончательным концом». Никакие события эту уверенность не ослабляли и не смогут ослабить в будущем. Я должен был сказать и сказал бы, если бы не старался так сильно не выглядеть догматиком, что мой опыт ослабил не мою веру в то, что нет жизни после смерти, а мое безапелляционное отношение к такой вере. Прежде мой интерес к этой теме был сугубо полемическим. Я хотел указать на слабые места в позиции тех, кто надеется на жизнь после смерти. Мой опыт заставил меня задуматься о том, что гипотетические варианты жизни после смерти сами по себе достойны рассмотрения. Я не имел в виду, что в результате моих размышлений вероятность одного из таких сценариев станет чуть выше, даже если допустить, что в данном случае речь вообще может идти о ненулевой вероятности.
К написанию первой статьи меня побудили две вещи. Я полагал, что мой опыт достаточно любопытен, чтобы его описать, а кроме того, я хотел развенчать приписываемое мне нелогичное утверждение, что я якобы открыл нечто «на том свете». Очевидно, мое открытие чего-то на том свете имеет своим условием необходимость в полной мере там оказаться. Из этого следует, что если я ничего не открыл, то меня там и не было и у меня нет права предполагать, что это «там», куда можно попасть, существует. И наоборот: если бы имелись свидетельства, что я прошел через некий необычный опыт, из этого вовсе не следует, что это опыт «потусторонний». В частности, из этого невозможно определить, побывал я там или нет.
В своей статье я говорил, что наиболее вероятное объяснение моего опыта в том, что в течение четырехминутной остановки сердца мой мозг работать не переставал. Позже меня уверили не знаю, насколько обоснованно, что мозг может функционировать в таком состоянии гораздо дольше без необратимых последствий. Продолжение функционирования мозга казалось мне настолько очевидным объяснением, что я не подчеркнул это отдельно. Делаю это сейчас. Все остальные гипотезы представляются гораздо менее правдоподобными.
У Декарта в наши дни мало последователей. Не так много современных философов самых разных убеждений верят в духовные субстанции. Те, кто отступает от нынешней моды не рассматривать человеческую идентичность с материалистической точки зрения, обычно приравнивают личность к последовательности восприятий. В принципе, нет оснований обрывать эту последовательность после того, как восприятия перестанут относиться к конкретному телу. Но, к сожалению, как я отмечал в статье, пока никому не удалось определить, какого рода отношения связывают воедино отдельные восприятия, из которых образуется личность. Есть и более серьезное возражение. Какими бы ни были такие отношения, они должны быть контингентны, их нельзя развить. Однако тогда получается, что возможны восприятия, которые никому не принадлежат, опыт сам по себе. Невозможность этого не является для меня чем-то очевидным, однако следует отнести это к неисправимым недостаткам данной теории.
Если же отбросить все эти предположения, можно обратиться к христианской доктрине телесного воскрешения. Однако и она, по правде говоря, сталкивается с массой трудностей. Упомяну лишь две. Так, можно спросить: в каком виде вернутся к нам наши тела в том, какими они были, когда мы умерли, или в самом расцвете сил Будем ли мы способны болеть и вообще испытывать боль Каковы перспективы у младенцев, калек, шизофреников или больных амнезией В каком виде будут жить они
«Блистательной, великолепной, больная плоть, воскреснешь ты» Цитата из церковного гимна, приписываемого Фоме Кемпийскому.. Вот эта моя плоть А зачем оставлять будущему ненужных заложников Допустим, я воскресну в теле, если уж воскресну. Но из этого не следует, что мое воскресшее тело должно быть тем же самым, в котором я живу сейчас, оно даже не обязательно должно быть на него похоже. Главное, чтобы оно в принципе было похоже, то есть было человеческим телом скажем, обычным мужским телом, не слишком сильным или красивым, здоровым, но беззащитным перед болезнями. Не думаю, что нам будет позволено выбирать себе пол и возраст. Сохранение или обновление нашей личности будет в данном случае обеспечиваться непрерывностью состояний ума, причем память является необходимым, но недостаточным условием. Я предполагаю, что эти состояния ума не могут существовать сами по себе, отсюда необходимость материального тела в качестве их носителя.
Я далек от того, чтобы назвать этот сценарий правдоподобным. Однако у него есть два достоинства. Во-первых, мы избавлены от необходимости принимать гипотезу, что наше тело потребуется реконструировать через какое-то время после его смерти. Во-вторых, нет необходимости постулировать существование в будущем другого мира. Почему бы нам не воскреснуть в тот же самый мир, в котором мы живем сейчас
Здесь уже становится ясно, что от идеи телесного воскрешения лучше бы отказаться в пользу идеи реинкарнации. Разница между ними не так велика, но у реинкарнации есть два преимущества: тело при воскрешении может меняться, и возвращается оно в тот же мир, в котором жило раньше.
На Востоке идея реинкарнации весьма популярна. На Западе над ней обычно посмеиваются. Я занимался этим довольно часто. Даже сейчас я никоим образом не утверждаю, что она реальна или когда-либо таковой будет. Или просто могла бы быть. Наше понятие личности несовместимо с идеей того, что умерший может вернуться на землю по прошествии продолжительного периода времени.
Однако наши понятия не священные коровы. Их можно модифицировать, если они перестают соответствовать опыту. В данном случае поводом для изменения нашего понятия личности и допущения реинкарнации может оказаться сущая мелочь: подтвержденные факты того, что многие люди способны предоставить о своих предыдущих жизнях настолько точные и многообразные сведения, что будет трудно представить, откуда они столько знают, если не предположить, что они прожили все эти жизни.
Это условие является необходимым. Нет смысла заявлять, что ты в прошлой жизни был Антонием или, скажем, Клеопатрой, если ты знаешь о них меньше, чем хороший специалист по Шекспиру или историк-классик. Забывчивость в данном вопросе буквально означает смерть.
Я должен отметить, что даже если описанное выше условие будет удовлетворено, это еще не означает, что у нас нет иного выхода, кроме как поменять наше понятие личности. Чтобы восстановить гармонию, может оказаться достаточным уточнить наше понятие памяти. Можно допустить наличие памяти об опыте, которого у нас никогда не было, не так, как мы помним те или иные факты, а так, как помним собственный опыт.
Какое из этих решений приведет нас к истине Это бессмысленный вопрос. В такого рода вещах отсутствует, как выражался профессор Куайн, дело факта, которое нам требовалось бы изучать. Возможен факт, по отношению к которому мы должны перенастроить наш язык: в данном случае это тот факт, что люди проявляют поразительные способности. Однако предпринимаемая нами модификация будет ли она касаться нашего понятия личности, памяти или чего-то еще, все равно будет делом выбора. Самое большее, что можно было бы в данном случае сказать об идее реинкарнации, это то, что в такой ситуации она стала бы любопытным вариантом.
На этот раз я позволю себе обозначить свою позицию предельно четко. Я не утверждаю ни то, что эти чудесные проявления памяти имели место в достаточном количестве, ни то, что они вообще когда-либо имели место, ни то, что они когда-либо случатся. Я говорю только то, что логически вполне допустимо, что они будут иметь место в таком количестве, что у нас появится повод пересмотреть понятие реинкарнации, и если мы признаем ее в качестве возможности, то мы можем допустить ее и в качестве факта.
Последствия такового допущения будут весьма радикальны, однако не так радикальны, как мечты научных фантастов о пересадке мозга и телепортации. И менее радикальны, чем гипотезы математических физиков. При этом их гипотезы скорее развлекают публику, чем пугают ее. Книга профессора Хокинга «Краткая история времени» стала бестселлером. Вероятно, читающая публика не вполне осознала, какие выводы следуют из содержащихся в ней гипотез. Там, в частности, говорится, что направление стрелы времени может быть повернуто вспять. Это привело бы к куда более странным последствиям, чем воскрешение мертвых. Это привело бы к тому, что смерть предшествует рождению. И эта возможность с точки зрения здравого смысла представляется весьма эпатажной. «
© The Sunday Telegraph, 28 августа 1988 года
