«ЗЛАТОКИПЯЩАЯ» МАНГАЗЕЯ. Часть 1

К концу XVI века у русских накопились обширные сведения о Сибири и её богатствах. Но вместе с тем, она всё ещё оставалась таинственной землёй, полной несметных сокровищ, которые нужно было только найти и взять. В поисках серебряных гор и золотых рек в Сибирь устремлялись всё новые и новые экспедиции первопроходцев.
Они-то и создали там удивительную «министрану» — Мангазею.
«На восточной стране, за Югорьскою землёю, над морем, живут люди самоедь, зовомые малгонзеи А ездят на оленях и на собаках, а платья носят соболие и оление, а товар их соболи», — говорится в письменном памятнике «Сказание о человецех незнаемых в восточной стране и языцех розных», который был создан в XV-XVI веках и очень распространён в те времена.
Первые морские пути к Мангазее были проложены поморами еще на рубеже XVXVI вв. В последней четверти XVI века эти плавания особенно участились. Благодаря им была налажена регулярная связь Поморья с бассейном реки Таз. Около 1572 года близ устья реки Таз появилась первая поморская фактория.
В 1600 году по указу царя Бориса Годунова из Тобольска со служилыми людьми, в Мангазею отправились письменный голова князь М. Шаховской, Д. Хрипунов и целовальник торговый человек С. Новоселов с предписанием «острог поставить и ясак збирать, и быть тамодо указу», и они «первой Мангазейской острог поставили».
Назначенные царем Борисом Годуновым наместниками Шаховской и Хрипунов, набрав в Тобольске и Березове стрельцов и казаков, на стругах и кочах вышли по Иртышу и Оби в Обскую губу, намереваясь попасть в Мангазею. Однако суда их потерпели крушение в море Мангазейском, и дальнейший путь пришлось преодолевать на нартах. Местные самодийские племена, оказали продвигающимся по тундре стрельцам ожесточенное сопротивление. Сеча была великая, да «огненный бой» помог, хотя князь Мирон Шаховской был ранен, погибло и несколько стрельцов. Глухой осенью и зимой отряд добрался до реки Таз, а с весны следующего года приступил к постройке Тазовского города.
Уже к 1602 году на правом высоком берегу реки Таз воеводы «срубили» большой дворец, защищенный оградой, съезжую избу (канцелярию) и несколько служб. Через три года новые наместники возвели первые укрепления тынообразный острог.
В 1603 году в Мангазею послан был воеводой Федор Юрьевич Булгаков, основавший там Гостиный двор и доставивший туда священника и церковную утварь.
В 1606 году в Мангазею, по указанию нового московского царя Василия Шуйского, прибыли воеводы Давыд Жеребцов и Курдюк Давыдов. Воеводская власть в крае была установлена окончательно.
В 1607 году по указанию воеводы Жеребцова люди мангазейские «зарубили» крепость четыре стены 6-7-метровой высоты и пять башен с верхним пищальным боем. Строили крепость из местного материала немолодых елей, лиственниц и кедров. Так возник единственный на севере кремль детинец. Одну из башен в знак уважения к воеводе мангазейцы назвали Давыдовской. А еще встали на берегах Таза башни Спасская и Успенская, Зубцовская и Ратиловская. В Спасской башне были прорублены главные городские ворота. Был построен и главный храм Мангазеи Троицкий собор.
Многое, очень многое возникло в Мангазее при правлении первого магазейского «губернатора» Давыда Жеребцова.
К сожалению он правил недолго. В 1608 году, оставаясь верным воинской присяге, он с отрядом сибирских стрельцов и ополченцев выступил на помощь царю Василию Шуйскому, который вел тяжелую войну против войск Лжедмитрия и польских отрядов. Почти полторы тысячи воинов привел он из далекой Сибири под стены Москвы. Воевода Давыд Васильевич Жеребцов стал одним из соратников славного полководца, 23-летнего воеводы Скопина-Шуйского. Вместе они громили отряды интервентов, очищая русскую землю. И в 1610 году Жеребцов пал в бою во время обороны Троицкого Макарьева монастыря близ города Калязина.
А Мангазея стала конечной точкой следования купеческих торговых караванов из Европы в Сибирь. Она завершала Мангазейский морской ход старинную арктическую трассу, связывавшую русское Поморье (Белое море) с великим Енисеем, ведущую в богатую пушниной страну.
Мангазейский морской ход являлся в те годы весьма оживленной торговой магистралью. Через него в Архангельск и Холмогоры вывозились сотни тысяч шкурок пушного зверя, а из Беломорья в Сибирь доставлялись хлеб, мука, соль и другие товары. Большие обороты торговли привлекали сюда сотни купцов и промышленников. «Мангазея в старину — это золотое дно, своего рода Калифорния, куда стремились за добьией драгоценного пушного зверя жители северных губерний» — писал дореволюционный исследователь истории Сибири М. Оболенский. О богатстве города ходили легенды, за Мангазеей прочно закрепилось прозвание «златокипящая».
Каждое лето устраивалась пушная ярмарка, на которую съезжались «с Руси многие торговые люди пермячи и вятчане, и вымячи и пустозерцы, и усольцы, и важане, и каргопольцы, и двивяне, и вологжане и всех московских городов торговые люди». Ходили по улицам, вымощенным положенными на ребро килями древних судов. Этим людям довелось увидеть Мангазею во всём блеске, слушать перезвоны колоколов деревянных церквей, жить в домах с двойными стенами для защиты от северных ветров
Массы крестьян различных категорий, представители крупнейших торговых домов — именитых «гостей» Усовых, Ревякиных, Федотовых, Гусельниковых, Босовых и других — появились в пределах Мангазейской земли. Во времена расцвета города (первая треть XVII в.) здесь скапливалось до 2 тыс. промышленников. В пору расцвета, по данным сохранившихся таможенных книг, только за 1630-1637 годы Мангазея выдала разрешения проезжие грамоты для вывоза чуть ли не полумиллиона соболей! Торговым людям разрешалось закупать в городе пушнину при условии уплаты десятины в пользу государства, а также обзаводиться «запасами и всяким съестным товаром», кроме запрещённых, какими считались воинское снаряжение, железные изделия и вино. Если у кого находили таковые, их имущество отбиралось в пользу казны.
Большой наплыв людей заставил мангазейские власти заботиться об их размещении и о размещении доставленных ими товаров. Денег и товаров развелось так много, что хватило и церкви отстроить, и гостиный двор, да и собственные дворы обустраивались весьма добротно.
Мангазея внесла весомый вклад в историю русских географических открытий. Само ее существование связано с зарождением и развитием северного морского судоходства. Отсюда уходили отряды промышленников-первопроходцев для обследования новых земель на Таймыре, в низовьях Енисея. Выходцами из Мангазеи была открыта Якутия и составлена первая карта реки Лены.
Всего 71 год просуществовал на тюменском севере знаменитый торговый посад…
Уже в 1620 году указом царя Михаила Фёдоровича Мангазейский морской ход под страхом сурового наказания был запрещён с одной стороны, чтобы преградить доступ иностранным торговым компаниям на богатый пушниной рынок, а с другой стороны бояре желали прекратить бесконтрольные поездки туда крестьян Поморья. То и другое перекликалось с настроениями правительства, которое опасалось не только иноземных, но и своих купцов, научившихся ловко избегать уплаты государственной пошлины.
С воспрещением морских плаваний в Мангазею всякое морское торговое движение прекращается более чем на 250 лет, а северный морской торговый путь не только забыт, но исчезла даже вера в возможность плаваний по Карскому морю, считавшемуся впоследствии непроходимым ледником.
Да еще в 1630-1631 годах городские воротилы передрались между собой. Как водится, из-за денег. В результате артиллерийской дуэли между приверженцами двух крупно поссорившихся мангазейских воевод Григория Кокарева и Андрея Пзлицына был разрушен Гостиный двор.
С 1641 по 1644 год в город не пришло ни одного коча с хлебом: все они были разбиты бурями в Обской губе. И в Мангазее настал великий голод.
В довершении ко всему в 1643 году город почти весь выгорел: воеводский двор, государевы амбары, съезжая изба, частично городские стены и посад.
Воеводам был послан наказ: немедленно отстраивать острог, а они в ответ отписали челобитную: «Нам, холопам твоим, острог ставить на горелом месте некем: нас в Мангазее служилых людишек всего 94 человека, да из них 70 посылаются на государевы годовые, двухгодовые и трехгодовые службы по ясачным зимовьям и с ясаком в Москву, 10 человек сидят в тюрьме, и остается в Мангазейском городе для бережения государевой казны всего 14 человек. На твои государевы службы поднималися, должая великими долгами. Жены и дети наши, живучи в Мангазейском городе, терпят глад, а теперь и должаться не у кого, потому что город запустел».
И в 1672-м указом нового царя Алексея Михайловича Мангазею было велено совершенно оставить.
На судьбе города отразилось и общее изменение путей колонизации Сибири. Кроме того, местные пушные промыслы оскудели, захирел «морской ход» из Поморья. Все это сделало экономически невыгодным содержание большого заполярного города. В это же время на реке Таз и на Нижней Тунгуске одно за другим начали вспыхивать восстания местных племен. Восставшие не раз подступали к стенам города. Небольшое количество стрельцов, составлявших постоянный гарнизон Мангазеи, были не в состоянии справиться с повстанцами. Не сумели сделать этого и присланные из Тобольска новые воинские отряды. Тогда было принять решение о переводе стрелецкого гарнизона в Туруханское зимовье. Там воевода Данил Наумов в 1672-1676 годах построил другой город, назвав его Новой Мангазеей…
С годами облик «старой» Мангазеи все более и более стирался, уступая место всевозможным гипотезам, домыслам и легендам. Уже через 100 лет никто не мог указать бывшего местоположения «златокипящей».
Короткая и яркая судьба этого таинственного заполярного города на протяжении многих лет волновала исследователей. Но сохранившиеся письменные источники по истории Мангазеи, неполные и разрозненные, не могли ответить на встающие перед учеными вопросы.
Каков, например, был характер этого поселения Предполагалось, что Мангазея была большой укрепленной факторией, служившей средоточием промыслового люда, шедшего на промыслы, и одной из главных задач местных властей являлся сбор пошлины с торговых людей и промысловиков.
Известный исследователь Сибири СВ. Бахрушин писал, что «постоянного населения в городе не было, но из года в год в начале осени сюда прибывали морем караваны кочей, и безлюдный в обычное время город оживлялся. Под бревенчатыми стенами маленького острожка возникал промышленный поселок Посад жил своеобразной жизнью: он существовал для приезда с Руси торговых и промышленных людей, оживал осенью»
В другой своей работе СВ. Бахрушин утверждал, что «Мангазейский город — безлюдный острожек, закинутый в глубь «студеной тундры», почти под самый полярный круг, среди воинственных племен «кровавой самояди» и других «немирных иноземцев», отрезанный от Руси и даже от прочей Сибири бурями Мангазейского моря».
Таким образом, Мангазею считали большой торгово-промысловой факторией, маленьким острожком словом, всем чем угодно, только не городом.
Тайны заброшенного города остались закрытыми и для путешественников, побывавших на Мангазейском городище во второй половине XIX начале XX века. Это городище площадью около 3,1 га расположено на высоком правом берегу реки Таз, на мысу, образованном устьем впадающей в Таз речки Мангазейки (в древности Осетровка).
Первым добрался до Мангазеи в 1862 году Ю.И.Кушелевский. «Я видел очень заметные следы некогда существовавших зданий города Мангазеи, а у обрушившегося берега реки Таз нависший над водой огромной величины гроб из лиственных досок», — писал он. После него здесь побывал В.О.Маркграф. Он тоже отметил здесь остатки древнего города: «На месте, где значится «часовня», из высокого берега, подмываемого рекою, обнажаются бревна подвальных построек некогда бывшего здесь города Мангазеи. У подошвы берега жители находят изредка металлические предметы».
В конце XIX века в местах, где кипела бойкая торговля мангазейцев, работала и исследовательская партия Управления сибирских водных путей под руководством техника Русанова. На берегах реки Нижняя Тунгуска члены экспедиции не раз встречали местных жителей, чьи платья были украшены золотыми монетами. Оказалось, монеты древние, относящиеся ко временам существования Мангазеи. Люди Русанова позднее рассказывали, что один из стариков-тунгусов хранил громадное количество мангазейских золотых, но все владельцы монет отказались сообщить экспедиции источники их приобретения.
Чуть позже Борис Михайлович Житков, биолог и географ, известный своими исследованиями Севера России, восстановил по документам, описал на месте и нанёс на карту древний морской торговый путь от Беломорского побережья в Мангазею, пересекавший по речным и озёрным системам полуострова Канин и Ямал.
Попытку проникнуть в тайны Мангазеи предпринял в августе 1914 года и И.Н.Шухов, биолог из Омска. Путешествуя по реке Таз, он побывал на Мангазейском городище и произвел здесь первые раскопки, «В настоящее время, — писал он, — от города Мангазеи остались лишь одни развалины. На берегу торчат бревна построек, нижние оклады зданий, тянущихся вдоль высокого обвалившегося берега до ручья. Сохранилось едва только одно строение, — судя по архитектуре, башня Место, где была Мангазея, кочковатое, поросшее сорной травой и кустарниками. Берег обваливается и остаются мелкие предметы, как стрелы и ножи. Я нашел наконечник стрелы».
Первыми археологами, побывавшими на руинах Мангазеи, были В.Н.Чернецов и В.И.Мошинская. Осенью 1946 года они с большими трудностями добрались до городища. Сезон раскопок к тому времени уже подходил к концу, и ученые ограничились лишь составлением полевой карты и сбором подъемного материала — преимущественно керамики и обломков различных предметов.
Это не помешало В. Н. Чернецову впервые во всеуслышание заявить, что «Мангазея не являлась лишь военно-торговым форпостом. Это было прочно обжитое место».
Продолжение следует…

Источник