ЯРОСЛАВСКИЙ ТРИУМФ ДРАМАТУРГА СУХОВО-КОБЫЛИНА
В мае 1900 года Ярославль отмечал 150-летие основания Фёдором Волковым русского национального театра. Главным распорядителем торжеств выступил ярославский губернатор Борис Владимирович Штюрмер. Среди почётных гостей праздника значился известный московский купец-меценат, собиратель театральной старины Алексей Александрович Бахрушин. Выставка, подготовленная в Ярославле к юбилейной дате, почти на треть состояла из экспонатов созданного им литературно-театрального музея, который в наши дни носит имя своего основателя.
«В самый разгар торжеств был у Штюрмеров обед, и меня посадили на почётное место рядом с каким-то стариком, много позже рассказывал Алексей Бахрушин своему сыну Юрию, историку балета и театральному критику. Это был знаменитый Сухово-Кобылин, написавший «Свадьбу Кречинского», ему тогда было лет сто. Говорил он мало и был дряхл, но глаза у него горели, как у молодого человека, и вдруг движение сделает такое резкое, властное и молодое, сильное. Я тогда подумал: «Такой мог не только зарезать, но и обвинить в этом других!»
Александр Васильевич Сухово-Кобылин и вправду находился уже в весьма преклонных летах: ему шёл 83-й год. Полвека минуло с той поры, когда его впервые арестовали по подозрению в убийстве гражданской жены, француженки Луизы Симон-Деманш. Именно в тот, самый тяжёлый период своей жизни, выпускник физико-математического отделения Московского университета, находясь на гауптвахте, закончил работу над дебютной пьесой. Это была пьеса «Свадьба Кречинского».
Следствие, длившееся семь лет, так и не смогло ответить на вопрос, кто совершил преступление. Все подозреваемые по делу были оправданы за недостаточностью улик. Тем не менее, пересуды и сплетни вокруг имени драматурга не утихали многие годы спустя. Свидетельство тому процитированный выше рассказ Алексея Бахрушина.
Автору пьес «Свадьба Кречинского», «Дело» и «Смерть Тарелкина», ныне ставших классическими, пришлось долго ждать общественного признания своих заслуг. Первое и, к сожалению, последнее прижизненное чествование Сухово-Кобылина состоялось именно в Ярославле.
«Александр Васильевич выразил живейшую готовность приехать в Ярославль во время юбилейных празднеств, за пять дней до их начала сообщала газета «Северный край». Присутствие маститого драматурга приобретает особое значение в силу того, что в числе пьес, организованных для юбилейных спектаклей, будет исполнена его комедия «Свадьба Кречинского».
Автор сценического шедевра в этот день въехал в пределы Российской империи. Его секретарь Александр Михайлович Молегин красивым разборчивым почерком под диктовку самого драматурга занёс в дневник Сухово-Кобылина фразу, не лишённую музыкальности: «В Варшаве вкушали чай».
За сутки путешественники добрались до Москвы. Вместе с пожилым драматургом повидать родину отправилась его единственная дочь, 49-летняя Луиза Александровна де Фальтан. По отзывам одного из её русских знакомых, это была «очень умная и бойкая вдова». 21 мая (8 по старому стилю) 1900 года Александр Молегин записывает в дневнике: «В 12 часов дня выехали из Москвы и в 9 1/2 часов вечера приехали в Ярославль; в вагоне группа Малого Императорского Театра в Ростове приветствовала и желала им долгих лет. Обедали в 10 часов вечера».
Актёры московского Малого театра везли на торжества в Ярославль «Грозу» Островского и «Горе от ума» Грибоедова, санкт-петербургская Александринка «Ревизора» Гоголя и «Свадьбу Кречинского». Узрев своё творение в столь блестящем списке, Сухово-Кобылин имел все основания для того, чтобы ощутить себя живым классиком отечественной драматургии. Впрочем, он до всякого признания был высокого мнения о своих пьесах.
Из мемуаров современников известно: Александр Васильевич имел претензии к драматургии Александра Николаевича Островского. По словам писателя Петра Боборыкина, в личном рейтинге Сухово-Кобылина места распределялись так: «Грибоедов, Гоголь, он, а потом уже Островский». Критик газеты «Новое время» Юрий Беляев вспоминал слова Сухово-Кобылина: «Для писателя необходимо быть не только остроумным, но и занимательным. Вот отчего Островский бывает иногда утомительным. На днях я прочёл, что в бенефис Варламова многие зрители вставали во время хода пьесы и уходили из театра. До того им было скучно. Вот вам и хвалёный автор».
Стили двух драматургов-современников имели между собой много общего, но важней оказались различия. Проницательный Александр Блок в одной из заметок 1919 года отмечал неповторимое своеобразие драматургии Сухово-Кобылина, «неожиданно и чудно соединившей в себе Островского с Лермонтовым».
На протяжении десятилетий Александр Николаевич Островский был безусловным лидером. Десятки пьес, сотни постановок, многочисленные награды и должности.
В Ярославле Сухово-Кобылин пусть ненадолго, но восторжествовал над своим более успешным конкурентом. Произошло это в последний вечер юбилейных торжеств, когда Малый театр показывал «Грозу», Александринка «Свадьбу Кречинского». Самого Островского уже 14 лет не было в живых.
Что же произошло в Ярославле За два месяца до своего 47-летия звезда Малого театра Мария Николаевна Ермолова, которую сам Станиславский именовал «величайшей», решила последний раз в жизни сыграть Катерину. В этой роли она впервые вышла на сцену 27 лет назад. К моменту ярославских торжеств актриса была как минимум вдвое старше своей героини. Катерина оказалась для Ермоловой слишком не по возрасту. Артистический талант не помог. Получилось, как сказал бы Сухово-Кобылин, не занимательно, но утомительно.
Большая часть критиков обошла эту неудачу молчанием или отделалась дежурными комплиментами. Лишь обозреватель петербургского еженедельника «Театр и Искусство» Владимир Вакулин, публиковавшийся под псевдонимом «Вл. Линский», позволил себе быть искренним. «Признаюсь, все три акта «Грозы» я скучал, пишет он. Сама артистка сознаёт, что она переросла Катерину. Это уже само по себе лишает меня права распространяться об её игре. Скажу только, что в пятом акте в игре г-жи Ермоловой было несколько моментов, более или менее захвативших публику».
Если «Гроза» на ярославской сцене стала по преимуществу неудачей одной звезды, то сменившая её «Свадьба Кречинского» воспринималась как коллективный успех актёров Александринки. В таком ключе писали об этой постановке практически все критики.
«Исполнение… было во всех отношениях образцовым, сообщала газета «Северный край». Мы не коснёмся игры артистов… Мы оттеним лишь детальную, гармоническую цельность и верность постановки пьесы во всех её аксессуарах».
Усыплённый московской «Грозой», критик Владимир Вакулин проснулся на питерской постановке: «Какой жизнью повеяло от исполнения «Свадьбы Кречинского»! Даже престарелая Н.В.Рыкалова, лучшие годы сценической деятельности которой совпадают с первой постановкой «Свадьбы Кречинского», дополняла впечатление».
Известной русской актрисе Надежде Васильевне Рыкаловой было в ту пору 75 лет. В далёком 1855 году премьерная постановка «Свадьбы» принесла молодой актрисе первый крупный успех. Критики считали роль в пьесе Сухово-Кобылина лучшей её работой. Сорок пять лет спустя Рыкалова вновь примерила личину Анны Антоновны Атуевой, тётки главной героини. И не подкачала! Всю свою жизнь Надежда Васильевна играла по большей части в пьесах Островского. Роль Кабанихи в «Грозе» Александр Николаевич писал специально для неё. Однако во всех биографически справках среди работ актрисы в первую очередь упоминается «Свадьба Кречинского».
Автор пожинал успех, сидя в литерной ложе. После первого действия публика в зале дружно поднялась, грянули аплодисменты и крики «Браво!». Драматургу пришлось вставать и раскланиваться. «Длинные антракты все ушли на овации по адресу А.В.Сухово-Кобылина». По окончании спектакля Александр Васильевич и старушка Рыкалова под ручку, чтобы не упасть, вышли к зрителям.
«Какое-то особое чувство уважения и даже почтения возбуждала в нас эта дряхлая парочка, еле-еле двигающаяся по сцене», писал Владимир Вакулин в еженедельнике «Театр и Искусство».
«Это был незабвенный по своей восторженности и душевному подъёму вечер, и ярославский театр должен записать его число на своих стенах», вторил ему Юрий Беляев в «Новом Времени».
«Среди старожилов нашего города до настоящего времени сохранились сведения о подробностях той семейной эпопеи, которая дала мысль А.В. Сухово-Кобылину нарисовать типическую фигуру Кречинского и его шулерскую проделку с солитером Лидочки Муромской, сообщала газета «Северный край» накануне юбилейных торжеств. Многие из характерных черт комедии взяты из ярославской жизни, близко знакомой автору местному землевладельцу».
В самом деле, одно из родовых имений Сухово-Кобылиных находилось в селе Новое Мологского уезда (ныне территория Некоузского района). В 1871 году драматург по совету Константина Дмитриевича Ушинского организовал здесь учительскую семинарию. Она исправно работала до пожара 1914 года, а затем была переведена в Углич, став предшественницей Угличского педагогического колледжа.
Что касается главного героя «Свадьбы Кречинского», то, по версии газеты, его прототипом послужил житель Ярославля по фамилии Крысинский. Сухово-Кобылин, якобы, лично встречался с ним в семье местного помещика Ильина, которая, в свою очередь, дала ему материал для образов помещика Муромского и его сестры Атуевой. Прототипом жулика и проходимца Расплюева стал певчий Ярославского архиерейского хора Евсей Крылов, состоявший в услужении у Крысинского и «покончивший весьма печально жизнь свою в Ярославле, после одной шулерской проделки с актёрами местного театра на биллиарде в гостинице «Столбы».
Есть и более прямые указания на происхождение героев комедии. Один из главных её героев Муромский в авторских ремарках назван «зажиточным ярославским помещиком, деревенским жителем». Именно ему принадлежит реплика: «Попробовали бы вы похозяйничать у нас в Ярославской губернии, так другое бы заговорили. У нас агрономия нужна, без агрономии ничего не сделаешь».
В последние годы жизни Александра Васильевича его частым собеседником в Больё-сюр-Мер был живший по соседству Максим Максимович Ковалевский, историк, юрист, социолог, один из лидеров русского масонства.
В этот период «Свадьба Кречинского» стараниями дочери драматурга была переведена на французский язык и поставлена на сцене одного из парижских театров. Луиза Александровна пожелала лично присутствовать на премьере, а соседу своему послала телеграмму следующего содержания: «Побывайте у отца и порасспросите его о прошлой жизни этого требуют рецензенты».
«Задача на меня выпала нелёгкая, вспоминает Ковалевский. Старик пустился в подробности, и одно время мы никак не могли покончить с Лейпцигским сражением, в котором был ранен его отец. Путём немалых усилий я извлёк нужный для журналистов материал».
Про некоторые периоды своей жизни Сухово-Кобылин решительно ничего не мог рассказать. В таких случаях он вызывал лакея, исполнявшего при нём обязанности секретаря, и спрашивал его: «Что я делал в такие-то и такие-то годы». Лакей на минуту выходил из комнаты и, вернувшись, докладывал: «Вы занимались развитием собственной философии, называемой эволюционной».
Триумфальную поездку в Ярославль старик запомнил более-менее хорошо. Из головы его вылетела лишь постановка «Грозы». А может быть, он просто не хотел упоминать имя своего тёзки и главного конкурента. Он рассказывал Ковалевскому следующее: «Юбилей длился три дня или, вернее, три вечера. Поставлены были «Горе от ума», «Свадьба Кречинского» и «Ревизор» Ну, разумеется, моя пиеса убила все остальные».
Великий русский драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин ушёл из жизни 24 (11 по старому стилю) марта 1903 года во французском городке Больё-сюр-Мер, расположенном на Лазурном берегу в шести километрах от Ниццы.
