ДЕДУШКА «ЗВЁЗДНЫХ ВОЙН»: КАК ЦИОЛКОВСКИЙ, СИДЯ В КРЕСЛЕ, ВСЕЛЕННУЮ ПОКОРЯЛ. Часть 1
Покорять космос, болтаясь на тросе в вакууме, может каждый. А истинный гений станет великим освоителем Вселенной, не покидая своего домашнего кресла.
15 мая 1915 года небо над Лондоном стало темным. Армада гигантских немецких дирижаблей цеппелинов накрыла город и разбомбила лондонский портовый район Ист-Энд. Это была первая в истории человечества воздушная атака. Несмотря на то что бомбы, сброшенные с неуклюжих «небесных сигар», сумели разрушить всего лишь пару зданий и отправить к праотцам только семь зазевавшихся портовых рабочих, никто в Англии больше не мог спать спокойно. Небо Первой мировой войны ненадолго, но очень убедительно стало германским. Графа Фердинанда фон Цеппелина, изобретателя воздушных чудовищ, в Берлине чествовали как олимпийского бога. А слова «цеппелин» и «дирижабль» навсегда стали синонимами.
И до сих пор почти никто не знает, что настоящим отцом металлических дирижаблей был практически глухой провинциальный учитель математики из дореволюционной Калуги Константин Эдуардович Циолковский.
Зачем дирижаблю воротничок
В 1887 году Циолковский ненадолго приезжает из Калуги в Москву, чтобы выступить в Обществе естествоиспытателей с научным докладом о возможности создания большого цельнометаллического дирижабля (к слову сказать, работу над аэростатом он начал еще в 1885 году). Циолковскому всего 30 лет, и он под завязку набит идеями, которые мирным калужским обитателям кажутся безумными. Впрочем, не только они выразительно вертят пальцем у виска, заслышав рассуждения о том, что в небо можно запросто поднять здоровенную штуковину из металла. И не просто поднять, а сделать ее управляемой! Ученые мужи тоже выслушали чокнутого провинциала с кислыми улыбками и не выделили денег даже на постройку модели. Мол, вы, конечно, все правильно придумали, батенька Константин Эдуардович, но возвращайтесь-ка лучше в родную Калугу и продолжайте учить детишек таблице умножения.
Но Циолковский и не думал сдаваться. Это был не первый и не последний пинок, который он получил от судьбы, так что иммунитет к неудачам у него был отменный. За несколько лет до этого он, например, самостоятельно разработал кинетическую теорию газов, понятия не имея, что 24 года назад эта самая теория была открыта и доведена до ума другими учеными.
Удар был, конечно, страшным, но, несмотря на то, что открытие изрядно запоздало, Циолковского избрали членом физико-химического общества. На его рукопись обратили внимание физиолог Сеченов и химик Менделеев. Именно к Менделееву и обратился Циолковский с просьбой хоть как-то пристроить цельнометаллический дирижабль.
В 1890 году Менделеев передал чертежи молодого калужского изобретателя в VII воздухоплавательный отдел Русского технического общества. Надо сказать, что там заседали не только ученые, но и военные, которым сам бог велел заинтересоваться перспективным проектом.
Но, увы, Циолковского подняли на смех и отказали с формулировкой: «Аэростат должен навсегда силой вещей остаться игрушкою ветров». Циолковский не сломался и на этот раз: он опубликовал несколько работ о дирижаблестроении и даже книгу «Аэростат металлический, управляемый». Все напрасно.
А в 1895 году в Германии военные и правительство бурно поддержали разработки немецкого офицера графа Фердинанда фон Цеппелина и начали масштабные работы по созданию управляемого металлического дирижабля. Впечатленный кайзер назвал Цеппелина «самым выдающимся немцем XX столетия». О том, что впервые идею создания такого аэростата высказал Циолковский, никто и не вспомнил. В том числе и сам Цеппелин.
Дирижабельная правда
Цеппелины фон Цеппелина были дирижаблями с металлическим каркасом. Циолковский обставил графа не только по времени, но и по конструкции. Его аэростат был задуман цельнометаллическим, без всякого каркаса. Дирижабль обеспечивали необходимой жесткостью давление газа и оболочка из гофрированного металла. Забавно, что метод гофрирования Циолковский разработал, получив в подарок машинку, которая плиссировала дамские воротнички.
Еще забавнее, что в авиации этот метод начали применять только через 30 лет. И совсем уж удивительно, что, возясь со своим дирижаблем, Циолковский мимоходом разработал технологические методы сварки тонких листов металла, конструкции газопроницаемых шарнирных соединений и метод гидростатического испытания на прочность оболочки дирижабля. Все это применяется в авиации и кораблестроении до сих пор.
Гений среди людей.
Циолковский родился 17 сентября 1857 года в селе Ижевском Рязанской губернии в семье Эдуарда Игнатьевича Циолковского, польского дворянина. Семья, надо сказать, была гигантская: у Константина Циолковского имелось десять братьев и две сестры. Заработков отца, служившего по Лесному департаменту, едва хватало на то, чтобы сводить концы с концами.
Отец был человеком холодным, сдержанным, резким. С детьми возилась мать, Мария Ивановна Юмашева, милая, веселая женщина, в венах которой бурлил обычный в наших широтах коктейль из русско-татарской крови. Именно мать дала Циолковскому первое домашнее образование.
Будущий отец космонавтики рос нормальным мальчишкой: носился со сверстниками по округе, плавал, лазил по деревьям, строил шалаши. Исступленная любовь детства воздушные змеи, их Циолковский мастерил своими руками. Запустив в небо очередное творение, Циолковский по нитке отправлял в небо «почту» спичечный коробок с обалдевшим от происходящего тараканом.
Надо сказать, что опыты с тараканами станут доброй традицией. В 1879 году 22-летний Циолковский построил первую в мире (а он очень часто делал что-то впервые в мире) центробежную машину, прабабушку современных центрифуг. «Вес рыжего таракана был увеличен в 300 раз, а вес цыпленка в 10, без малейшего для них вреда», бодро рапортовал начинающий ученый в своем дневнике. Комментарии таракана и цыпленка не сохранились. А жаль.
Жизнь обещала быть счастливой и безоблачной, но в десять лет Циолковский заболел скарлатиной и практически оглох. Слух так никогда и не восстановился. А еще через год умерла его мать. Все это вместе стало настоящей трагедией: мир Циолковского изменился сразу и навсегда. Прежде живой и веселый мальчишка стал угрюмым и замкнутым.
В 1871 году отец вынужден был забрать сына из гимназии: глухота не позволяла Циолковскому усваивать программу, а за злые шалости он не выходил из карцера. Больше Циолковский не учился ни в одном учебном заведении. Оказавшись наедине с безмолвным миром и книжными полками, он стал самоучкой — может быть, самым выдающимся в мире. «Лет в четырнадцать, — пишет Циолковский в своей автобиографии, — я вздумал почитать арифметику, и мне показалось там все совершенно ясным и понятным». Еще через три года он самостоятельно освоил физику, дифференциальное и интегральное исчисление, высшую алгебру, аналитическую и сферическую геометрию.
Циолковский постоянно что-то мастерил: игрушки, станки, приборы. Он умудрился соорудить даже крылья, на которых пытался подняться в небо и, разумеется, чуть не свернул себе шею. А еще он своими руками делал игрушечные локомотивы, причем делал из стальных каркасов для дамских кринолинов, которые в ту пору окончательно вышли из моды и за гроши продавались на рынке.
«Я помню отлично, что кроме воды и черного хлеба у меня тогда ничего не было. Каждые три дня я покупал на 9 копеек хлеба. Все же я был счастлив своими идеями, и черный хлеб меня нисколько не огорчал».
Тем временем семья Циолковских (отец постоянно менял место службы, пытаясь прокормить ораву ребятишек) приживается в Вятке. Очевидные, не лезущие ни в какие ворота способности глухого провинциального паренька смущают даже его родных. Наконец в 1873 году отец решился отправить сына в Москву поступать в техническое училище.
Однако с поступлением ничего не вышло — то ли снова помешала глухота, то ли Циолковский просто не хотел отвлекаться от самостоятельных занятий. Он жил в Москве два года, целыми днями просиживая в читальном зале. Отец присылал сыну 10-15 рублей в месяц, которые Циолковский практически полностью тратил на покупку реактивов и материалов для опытов. Он не стригся («Некогда было»), ходил в драном платье, голодал, но именно в эти годы задумал все то, что впоследствии станет основным смыслом его жизни, а заодно опередит современную науку на десятки, а то и сотни лет. Космические ракеты, преодоление силы тяжести и освоение космоса — вот чем бредил семнадцатилетний мальчишка, гуляя по ночным московским улочкам.
«Учитель я был страстный»
Однако все это продлилось недолго. Циолковскому пришлось вернуться в Вятку: состарившийся отец вышел в отставку и больше не мог кормить великовозрастного гения. Циолковский, чтобы хоть что-то заработать, стал давать частные уроки и неожиданно обнаружил в себе еще и недюжинные педагогические способности. В 1880 году он экстерном сдал экзамен на звание учителя и переехал в городок Боровск, получив место учителя арифметики и геометрии в уездном училище. Тогда же, в 1880 году, он окончательно решил посвятить все свое свободное время науке. И специально для этого женился.
Тут придется сделать лирическое отступление и немного поговорить о женщинах. Как известно, гении отличаются либо исключительной любвеобильностью, либо олимпийским равнодушием к любому зову плоти. Глухой и, прямо скажем, не слишком симпатичный Циолковский (к тому же откровенно пренебрегавший правилами личной гигиены) принадлежал к первой категории. Девицы и дамы волновали его чрезмерно. Будучи почтенным старцем, убеленным сединами, он неоднократно признавался, что всегда отличался исключительным сладострастием, которое, впрочем, держал в суровой узде. Один раз дело дошло до неслыханного: двадцатилетний Циолковский, одурев от высоких помыслов и длительного воздержания, ухитрился всерьез влюбиться в десятилетнюю девочку и долго страдал. К счастью, невинное дитя увезли куда-то на ПМЖ ни о чем не подозревавшие родители.
И Константин Эдуардович Циолковский решил сочетаться законным браком хоть с кем-нибудь.
Продолжение следует
