ТА, С КЕМ ВЗРОСЛЫМ НЕ РАЗРЕШАЛИ ВОДИТЬСЯ НАЦИСТЫ.

Опубликовано 05.10.2019 · Комментарии: 0 · На чтение: 9 мин

ИРМГАРД КОЙН
…Жизнь маленькой девочки тяжела и полна опасностей. То родные напялят на тебя лечебный корсет, и ходишь в нём, как проклятая. То накупишь переводных картинок на последние деньги, украсишь скучные обои, а тебе устроят большой скандал. Или чернила брызнули за воротник блузки противной соседки ты же не виновата, это рука провидения!
С девочкой постоянно случались всякие истории, от которых ее мама стонала, а папа вопил, что его чадо ведёт себя, как одичавший ребёнок маркитантки времён Тридцатилетней войны.
А что такого девочка натворила Подумаешь, выкрасила одну противную ябеду в синий цвет, так та стала только симпатичнее. Ну бросила череп в окно поздним вечером. Немножко повалялась в куче свежего конского навоза — но только для того, чтобы поставить мировой рекорд по сбору удобрений. Ещё закопала классный журнал в самом дальнем углу сада. Налила чай в бутылку из-под старого коньяка, чтобы никто не догадался, что дядя Хальдмах нечаянно выпил всю бутылку. Однажды её обвинили в том, что «она кощунствовала перед лицом смерти», и не пустили на похороны старой директрисы. А как-то героиню приняли за вундеркинда, как раз когда ей пришлось прогуливать школу целую неделю подряд!
«Девочка, с которой детям не разрешали водиться» так и называется книжка. Это отличное пособие для юного проказника. В каждой главе масса забавных и трагикомических ситуаций.
Героиня взаправду хочет быть послушной и очень старается не расстраивать родителей, очень. Но ничего не получается.
Хотя она очень любит свою маму. И папу своего она любит. Тем более что водяные бомбы он делает даже лучше дочери. Она, пожалуй, уже любит своего только что родившегося братика и, когда он вырастет, подарит ему свой правый ролик. Или левый, ещё не решила. Она даже немножко любит свою толстую тётю Милли и готова называть её княгиней фон Кальтвейс, чтобы наконец выдать замуж.
Очень многое во взрослом мире кажется детям не слишком-то честным. Например, старость и бедность. Поэтому, чтобы украсить праздник старьёвщицы, пришлось спилить ель в городском парке. Например, война — и надо написать письмо императору: «война — это свинство, и её пора уже прекратить; ему как императору интересно это будет узнать, он ведь обязан всегда сидеть в своем замке, чтобы оттуда управлять страной, и не может бегать повсюду и слушать всё, что говорят».
Героиню мучает вопрос: а почему, собственно, нельзя врать Потому что это нехорошо А почему это нехорошо «Взрослые на такие вопросы не отвечают, а сами врут»…
Читая приключения «Девочки, с которой детям не разрешали водиться», и подумать нельзя, что книги автора нацисты запрещали, как антигерманские, и сжигали на костре. И что Ирмгард Койн (нем. Irmgard eun) — «взрослая» писательница.
В книге о рыжей девочке ни разу не называется её имя. И всё же каждому ясно: окликни её мама, и мы услышим «Ирма!» Писательница нигде не говорит, что пишет о своём детстве, и всё же читатель понимает, что видит его. И что рыжая девочка, из которой, конечно, ничего путного вырасти не могло (так считали окружающие) стала взрослой тётенькой-писательницей, уважаемым человеком.
Получается, каждый, кто читал книгу о рыжей девочке, уже довольно хорошо знаком с детством Койн. Остаётся только добавить несколько деталей. Родилась Ирмгард 6 февраля 1905 в городке Шарлоттенбурге. Сейчас он уже проглочен Берлином. Её отец Эдуард Койн работал в фирме, торгующей бензином, а мать Шарлотта Койн (Хайзе) была домохозяйкой, буквально помешанной на домашних хлопотах по крайней мере, так всегда казалось Ирмгард. Через пять лет после девочки у Койнов родился и мальчик, Герд, а ещё через три года Койны переехали в Кёльн. Именно в Кёльне происходят невероятные приключения рыжей девочки, и значит, в первом рассказе ей восемь лет, и война ещё не началась.
Да, Первая мировая точнее, то, во что превратилась жизнь при ней оставили очень сильное воспоминание Ирмгард. Всё, что несёт войну, она после этого ненавидела. Быть может, она и правда написала письмо императору с просьбой её закончить А быть может, это было выдумано позже ведь книга писалась уже во время Второй мировой, и о том, как можно было бы закончить этот ужас, думали и мечтали многие.
В Кёльне Ирма ходила в лютеранскую школу для девочек и закончила её в шестнадцать. К тому времени наступил мир, и вместо Великой Германской империи была уже Веймарская республика. Сытнее жизнь от этого не стала, но свободнее намного.
Ирмгард пошла работать стенографисткой, а параллельно пыталась построить актёрскую карьеру. Восемь лет Койн пробыла актрисой третьего эшелона, не слишком плохой, но и не выдающейся, пока, наконец, с сожалением не признала, что театр не её призвание. На этом, быть может, закончилось совершенно её детство театр был последней детской мечтой, которую она пыталась воплотить.
Так что взрослая жизнь началась для Ирмгард в двадцать четыре.
Вообще восстанавливать биографию Койн оказалось делом нелёгким. Как отмечал её главная биограф, Хильтруд Хенцшель, Койн была очень беззаботна в рассказах о своей жизни: легко придумывала и легко выдавала правду. Прошлое не заботило её, и она совсем не думала о том, что кому-то в будущем будет интересно узнать что-то о её жизни.
Но некоторые факты о ней неопровержимы, потому что задокументированы.
Например, в 1931 году вышла первая книга Койн, «Жилжи, одна из нас». Роман имел успех и принёс Ирмгард деньги. Похоже, она встала, наконец, на свою дорожку, ведущую к славе! Через год успех первой повторила вторая книга с актуальным сюжетом, «Шёлковая девушка» («Девушка из искусственного шелка»). После выхода второй книги за Койн прочно укрепилась слава автора феминистических романов. Героини писательницы — молодые девушки, пытающиеся воплотить в жизнь свои мечты, но их иллюзии разбиваются в душном обывательском мирке, который Койн описывала с едкой иронией, граничащей с сатирой.
«Писательница, обладающая чувством юмора, — обратите внимание!» одобрительно отозвался о дебютантке известный писатель Альфред Дёблин.
А еще через год…к власти пришли национал-социалисты…
В то время она уже вышла замуж, за писателя много старше себя Иоганнеса Тралова. Никто не знает точно, чем немолодой мужчина привлёк красивую и прославленную девушку. Быть может, их свела любовь к литературе и театру. Но их развела «совместимость» с нацистским режимом. Тралов смог остаться и творить, а Ирмгард не смогла.
Нацисты не простили ей насмешки над «немецким порядком». Ее книги оказались в числе тех, которые нацисты посчитали худшей «асфальтовой литературой», унижающей семейные ценности, респектабельность и немецкую народную традицию, и были отправлены в костер.
Но в отличие от многих ее современников, Койн не сразу покинула страну. Вместо этого в октябре 1935 года своенравная Имград обратилась в берлинский суд с очень необычным иском. Она хотела получить компенсацию «за потерю доходов» от нацистского государства, потому что гестапо запретило два ее успешных романа. Ее иск, конечно же, был отклонен. Через шесть месяцев ее просьба о приеме в Рейхскую литературную ассоциацию, членство в которой было условием для публикации в нацистской Германии в качестве писателя, также была отклонена. В конце концов после очередного допроса в гестапо Ирмгард в 1936 году уехала в Бельгию.
Там, в чужой стране, случились две очень важные вещи: она написала ту самую книгу о девочке, с которой детям не разрешали водиться, и встретила Йозефа Рота, мужчину, который согласен был быть рядом с ней при любых поворотах событий. Сам он тоже был беглец австрийский еврей, и тоже писатель. Предчувствия его были те же самые. Он писал общему с Койн приятелю, Стефану Цвейгу: «Приближается война. Не обольщайте себя. Ад пришел к власти».
Вместе с Ротом Койн металась по Европе, словно пытаясь понять, где то местечко, которое грядущая война не затронет. Они побывали в Париже, Вильнюсе, Львове, Варшаве, Вене, Зальцбурге Осели в Голландии…
Между делом Койн и Тралов оформили развод.
С Ротом же их развела размолвка, которая, может быть, потом бы и забылась. Или нет. Шансов проверить не было. Рот умер в 1939 году от потрясения, узнав о самоубийстве друга.
Ирмгард продолжила жить.
Во время своего затяжного побега от будущей войны Койн продолжала писать. В голландских эмигрантских издательствах вышли её романы «Девочка, с которой детям не разрешали водиться» (1936), «После полуночи» (1937), «Третий класс, экспресс» (1938).
Потом стало не до романов…
В сороковом году Голландию оккупировали немецкие войска. Бежать дальше было некуда. В Британию, Америку, Африку надо было уплывать раньше если бы только Ирмгард могла. Ведь денег у неё не было, дома или драгоценностей, чтобы срочно продать тоже. И Койн решила вернуться в Германию. Она получила фальшивый паспорт на имя Шарлотты Тралоу — используя свое второе имя и фамилию своего бывшего мужа. Ей помогло то, что в Британии в Daily Telegraph вдруг опубликовали новость о её самоубийстве. Для нацистов она тоже была мертва. Новости поверили все…
А после войны мир очень изменился. Многие кумиры довоенных лет остались на обочине. Что говорить о писательнице, о которой в тридцатые только заговорили как о подающей надежды Книги Койн стали не нужны. Зарабатывать текстами можно было, только устроившись журналисткой — Ирмгард, которой надо было кормить дочь, так и сделала. За книги, написанные во время бегства, она получила копеечные гонорары.
В 1950 году Койн опубликовала новый роман «Фердинанд — добрый человек», но он был встречен равнодушно и не помог ей восстановить свой прежний статус в литературном мире. Сатирическая книга, которую она написала в середине 1950-х годов вместе со своим другом (и известным писателем) Генрихом Бёллем, о консервативном правительстве Западной Германии, никогда не была опубликована при ее жизни.
Принято считать, что Койн пристрастилась к алкоголю и довела себя до невроза из-за невостребованности. Но, скорее всего, её сломало всё, что накопилось за годы бегства, годы войны, годы послевоенной разрухи и да, её сломала и невостребованность. В 1966 году она была госпитализирована в психиатрическую клинику, где провела шесть лет…
Но эта история из тех, которые кончаются не тогда, когда они, как всем кажется, закончились.
В 1979 году Койн организовали встречу с читателями. После этой встречи о ней написала пресса, и тут страна как-то разом вспомнила о женщине, чьи книги горели в кострах нацистов только за их насмешливый слог (нельзя же было над чем-то немецким посмеиваться в «той» Германии!).
Её книги, написанные после войны, наконец-то увидел свет. Довоенные книги тоже переиздавали. По книгам Койн ставились спектакли и снимались фильмы, в 1981 году ей была присуждена литературная премия.
Койн успела насладиться своей новой славой. Но недолго. Она умерла 5 мая 1982 года.
Скульптурная фигура писательницы И. Койн помещена на 4-м этаже Кёльнской ратуши в числе других знаменитых жителей Кёльна.