Первая Мировая, как причина краха царской России.
Терзаемая внутренними противоречиями, Россия была не готова к войне. Неудачи на фронте, недовольство населения, разброд в элитах ускорили падение режима.
Для Российской империи трудно было себе представить более неудачного времени для вступления в полномасштабный военный конфликт, чем 1914 год. Политически позади первая русская революция и унизительный договор по итогам войны с японцами, которая должна была стать победоносной, а в итоге оказалась позорной. Кровавое воскресенье, стачки рабочих в Москве, бунт на броненосце «Потемкин», теракты против чиновников. При этом, несмотря на обилие внутриполитических проблем, экономика развивалась.
По объемам промышленного роста Россия вышла на 5 место в мире. Французский экономист Э. Тэри, обследовавший империю по заданию правительства Франции, писал, что такими темпами Россия к 1950 году станет доминирующей страной в Европе. Реформы Петра Столыпина как раз начинали приносить долгожданные плоды. Казалось бы, самое время было ими воспользоваться, но Николай II принял решение ввязаться в мировую войну.
За неделю до официального объявления войны, 22 июля 1914 года, разъяренная толпа уже громила посольство Германии в Петербурге, выбрасывая на улицы портреты Кайзера. Начало войны было встречено небывалым патриотическим подъемом.
Парадоксальным образом войны и революции на начальном своем этапе вдохновляют именно интеллигенцию. Поэт Валерий Брюсов писал восторженные стихи об очищающей силе борьбы и отправился на фронт военным корреспондентом газеты «Русские ведомости».
«Война смоет все грязное, пошлое, реакционное в русской жизни и вызовет силы светлые, бодрые, обновляющие», писал он. Однако увиденное на фронте заставило поэта изменить свое мнение. В мае 1915 года Брюсов вернулся в Москву со словами о том, что «не имеет уже ни малейшего желания видеть поле сражения».
Отрезвляющее впечатление ход войны произвел на всю Россию, в первую очередь на непосредственных участников боевых действий обычных солдат. Экономика страны была объективно не готова к долгому конфликту. «Дайте государству 20 лет покоя внешнего и внутреннего», говорил российский премьер-министр Петр Столыпин. Он не дожил до войны, погиб от руки террориста в 1911 году, причем это было 11-е по счету покушение. Государству не дали и 5 лет тишины.
Летом 1915 года русские отступали по всем фронтам они вынуждены были сдать Варшаву. Ни одна из воющих стран не рассчитывала на долгую войну. Все стороны планировали закончить кампанию в 36 месяцев. Несмотря на высокие довоенные темпы роста экономики, российская промышленность оказалась не готова к нуждам армии. Обеспеченность армии винтовками была на 150% ниже, чем требовалось.
Так, перед началом войны мобилизационный план предполагал поставку 4,5 млн винтовок в готовом виде, что и было исполнено. Однако сразу после этого три крупнейших оружейных завода страны вынуждены были резко свернуть производство. Тульский завод дошел до того, что выпускал лишь по несколько винтовок в месяц. Между тем для последующих призывов требовалось еще 5,5 млн винтовок, а для пополнения убыли в течение 3 лет еще 7,2 млн единиц.
В письмах и дневниках той эпохи можно найти страшные истории о том, как войска второй линии ждали, пока на передовой «освободится» стрелковое оружие погибших бойцов. В сентябре 1915 года контрудар 9-ой армии юго-западного фронта захлебнулся от недостатка патронов. Армия получала только треть боеприпасов от необходимого количества. По разным оценкам, истинная годовая потребность превосходила реальные запасы в 6 раз. Были периоды, по воспоминаниям генерала Головина, когда находясь под непрерывным вражеским артиллерийском огнем, русским батареи разрешалось выпускать в день не более десятка снарядов на орудие. Впрочем, надо отметить, что снарядный голод испытывала не только русская армия, но и ее союзники.
Однако неудачи на фронте, отступление и огромные потери постепенно деморализовывали страну. Старики в деревнях, провожая молодых ребят на фронт, желали им поскорее сдаваться в плен. Поощряемая в народе пропагандой ненависть к Германии бумерангом отлетела в тех, кто ее разжигал, в измене заподозрили членов императорской семьи, многие из которых сами были немцами.
Панические настроения дошли и до верхушки. 1 ноября 1916 года с трибуны IV Государственной Думы выступил лидер фракции кадетов Павел Милюков. Он обвинил в заговоре императрицу Александру Федоровну, имевшую немецкие корни, и премьер-министра Бориса Штюрмера. Рефреном выступления Милюкова были слова: «Что это, глупость или измена» Милюков, в частности, говорил о «победе придворной партии, которая группируется вокруг молодой царицы». Речь Милюкова, во многом популистская, нашла горячий отклик в политических кругах и косвенно ускорила трагический финал российской монархии Февральскую революцию, грянувшую во время Первой мировой войны.
За несколько лет до этого, летом 1914 года, воодушевленный грядущими военными успехами Николай II приехал в Петербург, где его встречали толпы с трехцветными знаменами. Согласно воспоминаниям фрейлины Анны Вырубовой, в Зимнем дворце императора окружила восторженная толпа депутатов. Перед ними он произнес речь, которую закончил торжественным обещанием, что не заключит мир до тех пор, пока не изгонит с русской земли последнего врага. В ответ прогремело мощное «ура». После этого царь вышел на балкон поприветствовать патриотично настроенные народные массы. Через 4 года он будет ютиться со своей семьей в тесном домике под надзором красноармейцев.
