Рассказы, с которых стоит начинать читать Булгакова.

Непохожие друг на друга короткие тексты, по которым можно легко понять, каким был Булгаков-писатель 1920-х
Михаил Булгаков приехал в Москву осенью 1921 года и уже в следующем году начал публиковаться в тонких московских журналах «Рупор», «Крас­ный журнал для всех», «Смехач» и других; устроился фельетонистом в газе­ту «Гудок» и стал постоянным автором берлинской газеты «Накануне». Пер­вые московские годы Булгакова ознаменовались появлением большого чис­ла очерков, заметок, репортерских отчетов, фельетонов, рассказов и пове­стей. До середины 1920-х годов Михаил Булгаков был известен как столич­ный писатель и лишь во второй половине 1920-х, после огромного успеха спектакля «Дни Турбиных», приобрел славу драматурга и практически оста­вил прозу. Мы выбрали пять рассказов Булгакова 1920-х годов, написанных в разных жанрах и на разные темы. Все вместе они дают представление о Булгакове-писателе того времени о том, с чего он начинал и как работал со своим недавним прошлым и новой советской реальностью.
«Китайская история» (1923)
«Китайская история», возможно, наименее известный рассказ Булгакова и вместе с тем один из его лучших. Он выделяется своей нетипичностью: в рассказе нет коммунального быта, хорошо знакомого писателю, нет магазинов и ресторанов шумной эпохи нэпа, нет автобиографической основы но есть Гражданская война.
Случайно попавший в Советскую Россию китаец ходя
Сен-Зин-По тоскует по теплому Китаю в холодной чужой Москве. В опиумном салоне он потерял последние деньги и полушубок. Позднее «в каком-то гигантском зале с полу­круглыми сводами» китаец попадает к красноармейцам и его записывают добровольцем: оказывается, что Сен-Зин-По великолепный стрелок и в его «агатовых косых глазах от рождения сидела чудесная прицельная панорама». В первом же бою («блистательный дебют») Сен-Зин-По погибает, так до конца и не осознав происходящее.
Рассказ о трагической гибели китайца в огне Гражданской войны, которую он не понимает и в которой оказывается по чистой случайности, Булгаков явно противопоставляет знаменитой в то время повести Всеволода Иванова «Броне­поезд 14·69», герой которой, красноармеец Син-Бин-У, обладает классовым чутьем, становится на сторону Красной армии и жертвует собой ради общей победы.
Спустя три года герои «Китайской истории» перешли в пьесу Булгакова «Зой­кина квартира» одинокий потерянный Сен-Зин-По превратился в китай­ского бандита и убийцу, а старый китаец, владелец опиумного притона, стал в пьесе хозяином прачечной.
«Ханский огонь» (1924)
«Ханский огонь» также стоит особняком в череде булгаковских рассказов: это полностью выдуманная история с сильной фабулой и неожиданным финалом, написанная Булгаковым практически на спор:
«Сам довольно искушенный новеллист, В.П. Катаев, сравнивая с ОГен­ри наших писателей, как-то пожаловался:
Пишут плохо, скучно, никакой выдумки. Прочитаешь два первых абзаца, а дальше можно не читать. Развязка разгадана. Рассказ просма­тривается насквозь до последней точки.
Задетый за живое, вдруг встревает другой наш новеллист Булгаков:
Клянусь и обещаюсь: напишу рассказ, и завязку так и не развяжете, пока не прочитаете последней строчки».
Иван Овчинников. «В редакции Гудка»
Действие рассказа происходит в усадьбе-музее «Ханская Ставка». Старый смо­тритель Иона, служивший еще до революции у бывших ее хозяев, показывает дворец группе молодых экскурсантов. Среди них он отмечает двух загадочных посетителей «голого» в одних шортах и пенсне и иностранца в золотых оч­ках. Дворец вызывает разные чувства у посетителей комсомольцев, голого, буржуазной дамы с дочкой, таинственного иностранца. В конце концов, выпро­водив посетителей, Иона собирается закрыть музей, замечает того самого зага­дочного иностранца и вдруг узнает его лицо. Финал рассказа, как и обещал Булгаков, заранее предсказать невозможно.
Прототипом дворца послужила, вероятно, усадьба Архангельское, в которой Булгаков побывал в 1923 году. Любопытная деталь: фамилию главного героя Тугай-Бег Булгаков использовал затем в качестве своего псевдонима.
В рассказе появляется важная для Булгакова тема эмиграции и противостояния дореволюционного мира (таинственный иностранец в золотых очках) и новой советской реальности (молодые комсомольцы-экскурсанты). В 1921 году Бул­гаков сам едва не покинул Россию на пароходе из Батума в Константинополь, а до этого в 1920 году во Владикавказе собирался оставить город вместе с белы­ми, но свалился с тифом. Татьяна Лаппа вспоминала позднее, как Булгаков упрекал ее:
«Ты слабая женщина, не могла меня вывезти! Но когда мне два вра­ча говорят, что на первой же остановке он умрет, как же я могла вез­ти Они мне так и говорили: Что же вы хотите довезти его до Казбе­ка и похоронить»
В эмиграции побывала вторая жена Михаила Булгакова Любовь Евгеньевна Белозерская. Писатель расспрашивал ее о Константинополе, когда писал пьесу «Бег».
«Самогонное озеро» (1923)
«Самогонное озеро» визитная карточка первых московских лет Булгакова. Переехав в столицу, он быстро обрел славу тонкого наблюдателя и остроумного летописца московского быта первой половины 1920-х годов. Главный редактор литературного приложения к берлинской газете «Накануне» Алексей Толстой просил московских сотрудников: «Шлите побольше Булгакова!» «Самогонное озеро» самый характерный и смешной из этой серии рассказов и очерков.
Главный герой рассказа, занимающий комнату в коммунальной квартире 50, под вечер, когда в «проклятой квартире» воцарилась тишина, намеревался почитать спокойно книжку, но чтение прервал крик петуха. Как выяснилось, петуха заживо ощипывал абсолютно пьяный неизвестный гражданин, собу­тыльник квартхоза Василия Ивановича. Главный герой спас петуха, и на время в квартире снова стало тихо, но затем ночью уже сам квартхоз выбил все стекла и избил свою жену. На шум вызвали пьяного председателя правления, а в три часа ночи к герою пришел, «качаясь, как былинка под ветром», Иван Сидо­рыч второе лицо в правлении после председателя. Утром приходили другие пьяные соседи, а также младший дворник («выпивший слегка»), старший («мертво-пьяный») и истопник («в страшном состоянии»). Днем самогонную точку прикрыла милиция, но уже вечером «забил свеженький источник» по соседству, и повальное пьянство продолжилось с неменьшим размахом. Отчаявшийся герой с женой закрыли комнату и уехали на три дня к сестре.
Михаил Булгаков, по-видимому, почти буквально описывает свою жизнь в коммунальной квартире 50 по Большой Садовой улице, 10, где он жил вместе с женой Татьяной Лаппа с осени 1921 года. Вместе с ними в ком­мунальной квартире жили еще 16 чело­век, большую часть которых состав­ляли рабочие из соседней типографии. Многие соседи Булгакова по комму­налке без труда узнаются в героях «Самогонного озера». Так, Аннушка это Анна Федоровна Горячева, которая будет прототипом и знаменитой Ан­нушки-чумы из «Мастера и Маргари­ты», а квартхоз квартиры 50 Василий Иванович это Василий Иванович Болтырев, 35летний краскотер 2й Московской фабрики Гознака, который неоднократно грозил Булгакову высе­лением и порядочно трепал ему нервы.
О самогонных буднях квартиры вспоминала позднее и жена Булгакова: «Купят самогону, напьются, обязательно начинают драться, женщины орут: Спасите, помогите! Булгаков, конечно, выскакивает, бежит вызывать милицию. А ми­лиция приходит они закрываются на ключи, сидят тихо. Его даже оштра­фовать хотели». И сам Булгаков постоянно жаловался на шумную квартиру, мечтая поскорее съехать. В дневнике Булгакова сохранилась запись от 29 ок­тября 1923 года: «Я положительно не знаю, что делать со сволочью, что насе­ляет эту квартиру». Покинуть квартиру 50 Булгакову удалось только осенью 1924 года, а первое отдельное жилье с собственным кабинетом появилось у не­го лишь тремя годами позже.
«Вьюга» (1926)
Рассказ «Вьюга» входит в знаменитый цикл «Записки юного врача», а сим­волическая глубина рассказа, напря­женность действия, почти кинемато­графическая точность в изображении главной сцены погони и счастливая развязка делают «Вьюгу», как кажется, главным и самым захватывающим рас­сказом цикла.
Молодой врач, принимающий по сто крестьян в день, наслаждается неожи­данным покоем и горячей ванной: на улице вьюга, и никто не приехал на прием, как вдруг ему приносят записку с просьбой срочно приехать к пациентке невесте конторщика, о свадьбе которого говорила вся округа («Мне в жизни не везет, тоскливо подумал я, глядя на жаркие дрова в печке»). Проклиная все на свете, врач соглашается ехать, безнадежно наблю­дает смерть юной девушки и на пути домой в разыгравшейся вьюге теряет до­рогу. Герой и сопровождающий его пожарный спасаются от стаи волков («Мыс­ленно я увидел короткое сообщение в газете о себе и злосчастном пожарном») и добираются домой борьба со смертью в этот раз закончилась победой, но борьба эта не окончена: «Озолотите меня, задремывая, пробурчал я, но больше я не по Поедешь ан, поедешь насмешливо засвистала вьюга».
Драматичный рассказ произвел настолько сильное впечатление на читателей, что один из них прислал в редакцию свой отклик с описанием похожего случая: «Волки: из жизни участковых медработников с. Балаклая, Изюмского округа».
Семь рассказов «Записок юного врача» публиковались в 19251926 годах в жур­нале «Медицинский работник». В их основе лежат реальные события из жизни писателя: в сентябре 1916 года он приехал работать земским врачом в село Ни­кольское Сычевского уезда (Смоленская губерния) и проработал в глухом крае единственным врачом почти год до 20 сентября 1917 года. Уже тогда он на­чал делать первые наброски рассказов о своей жизни в Никольском. Хотя писа­тель сдвигает повествование на один год (действие начинается в 1917м, а не в 1916 году), а главный персонаж холост, в остальном рассказы довольно точно отражают его биографию.
Спустя несколько лет в письме Правительству СССР Булгаков назвал одной из своих главных задач «упорное изображение русской интеллигенции как лучшего слоя в нашей стране». Одним из таких русских интеллигентов, несо­мненно, был и молодой герой «Записок юного врача».
«Я убил» (1926)
Одна из важнейших булгаковских тем первой половины 1920-х годов, связан­ная с осмыслением опыта Гражданской войны, это тема коллективной ответ­ственности. Как писала Мариэтта Чудакова, «участие хотя бы и бездействи­ем в убийстве соотечественников, ложащееся неискупимым бременем на всю дальнейшую судьбу каждого в отдельности и всех вместе, этот био­графический мотив будет положен в основание художественного мира Бул­гакова».
Особенно здесь выделяются три рассказа: более ранние «Красная корона» и «Необыкновенные приключения доктора» и более поздний «Я убил». Так, главный герой «Красной короны» не в силах предотвратить убийство и смерть, и это в буквальном смысле сводит его с ума: «Я ушел, чтоб не видеть, как чело­века вешают, но страх ушел вместе со мной в трясущихся ногах». Он безна­деж­но пытается вернуться в прошлое и изменить ход событий.
Рассказ «Я убил» интересен именно тем, что в нем, кажется, в первый и послед­ний раз в художественном мире Булгакова нарушается этот принцип бездей­ствия героя и последующего мучительного чувства вины.
Главный герой рассказа доктор Яшвин в компании друзей рассказывает, как семь лет назад он умышленно убил пациента. Зимой 1919 года его насильно мобилизовали отступающие из Киева петлюровцы, он стал свидетелем зверств и жестокостей полковника Лещенко. Однажды доктора позвали к полковнику перевязывать рану: какой-то несчастный истязаемый сумел броситься на него с перочинным ножом. Именно здесь проходит та самая развилка, мучившая ге­роя рассказа «Красная корона». Доктор из пассивного свидетеля превращается в участника и вмешивается в происходящее: «Все у меня помутилось перед глазами, даже до тошноты, и я почувствовал, что сейчас вот и начались самые страшные и удивительные события в моей злосчастной докторской жизни». Доктор Яшвин застрелил полковника и сбежал из петлюровского плена.
Доктор Яшвин, щеголеватый, смелый, удачливый, спокойный и скрытный человек, несомненно, несет в себе черты Булгакова. Фабула рассказа тоже частично автобиографична: зимой 1919 года Булгаков как врач был насильно мобилизован петлюровцами, бежавшими от большевиков, наступавших на Киев. В плену у петлюровцев он стал свидетелем убийства человека на мосту. Потрясенный писатель смог ночью сбежать:
«И вот в третьем часу вдруг такие звонки! Мы кинулись с Варькой открывать дверь ну, конечно, он. Почему-то он сильно бежал, дрожал весь, и состояние было ужасное нервное такое. Его уложили в постель, и он после этого пролежал целую неделю, больной был».
Татьяна Лаппа
Мучительные воспоминания о виденном в плену отразились в творчестве Бул­гакова. Так, в романе «Белая гвардия» появляется сцена убийства еврея у Цеп­ного моста:
«Пан куренной не рассчитал удара и молниеносно опустил шомпол на голову. Что-то в ней крякнуло, черный не ответил уже ух Повер­нув руку и мотнув головой, с колен рухнул набок и, широко отмахнув другой рукой, откинул ее, словно хотел побольше захватить для себя истоптанной и унавоженной земли. Пальцы крючковато согнулись и загребли грязный снег. Потом в темной луже несколько раз дернулся лежащий в судороге и стих».

.