ВЛАДИМИР ХОДАСЕВИЧ (18861939)

ВЛАДИМИР ХОДАСЕВИЧ (18861939) Душа моя - как полная луна: Холодная и ясная она. На высоте горит себе, горит - И слез моих она не осушит; И от беды моей не больно ей, И ей невнятен стон моих

«Душа моя — как полная луна:
Холодная и ясная она.
На высоте горит себе, горит —
И слез моих она не осушит;
И от беды моей не больно ей,
И ей невнятен стон моих страстей;
А сколько здесь мне довелось страдать —
Душе сияющей не стоит знать. «
Владислав Фелицианович Ходасевич родился 16 мая 1886 г. в Москве в семье обрусевшего поляка, несостоявшегося художника и владельца одного из первых в России магазина фотопринадлежностей Фелициана Ивановича Ходасевича и Софьи Яковлевны, урожденной Брафман. Владя, как его называли в семье, с детства увлекался балетом, и родители всерьез подумывали о его театральном будущем. Но подвело слабое здоровье, и постепенно мальчик переключился на литературу. В 3-й Московской мужской гимназии, где он учился, большое влияние на него оказал начинающий поэт-символист Виктор Гофман. В 1903-м гимназист Ходасевич впервые попал на заседание московского Литературно-художественного кружка, а год спустя сам начал писать стихи под влиянием модного тогда Константина Бальмонта. Внешняя биография определялась учебой в Московском университете (сначала на юридическом факультете, потом на историко-филологическом), женитьбой в апреле 1905 г. на красавице и богачке Марине Рындиной, а «настоящая», внутренняя осознанием того, что главное это «стихи навсегда».
В феврале 1908 г. вышел первый сборник Ходасевича «Молодость». Как потом вспоминал поэт, название книги звучало для него горькой иронией: только что рухнула семейная жизнь с Рындиной, отношениями с которой навеяно большинство стихотворений. Главные мотивы сборника тоска, безнадежность, предчувствие трагедии. Дебют Ходасевича был сочувственно встречен русскими символистами. Так, Валерий Брюсов отметил, что «эти стихи порой ударяют больно по сердцу, как горькое признание, сказанное сквозь зубы и с сухими глазами». Сам поэт позднее писал о «Молодости», что «это очень слабая книга, и мила она мне не литературно, а биографически».
В начале 1910-х Ходасевич начал жизнь профессионального литератора писал многочисленные рецензии, фельетоны, рассказы, хронику, много переводил. Деньги это в то время приносило неплохие. В 19101911 гг. он пережил мучительный роман с Е. В. Муратовой (образ «царевны» еще долго встречался в его стихах), а год спустя познакомился с Анной Ивановной Чулковой, младшей сестрой писателя Г. И. Чулкова (шесть лет спустя они поженились). Ей он посвятил вторую книгу «Счастливый домик» (1914), в которой заметна ориентация на эстетику пушкинской поры, четче начала прослеживаться связь Ходасевича с поэтами XIX столетия Вяземским, Баратынским, Тютчевым, Фетом, Случевским, Анненским. От типичных «символистских» штампов начала века поэт успешно избавился, теперь он говорил собственным, негромким, но отчетливо различимым голосом. «Счастливый домик» пользовался успехом книга выдержала три переиздания.
В отличие от большинства русских поэтов на Великую войну 19141918 гг. Ходасевич почти не отреагировал. Сам он на фронт не попал из-за тяжелой формы туберкулеза, которая развилась весной 1916-го из-за падения с балкона второго этажа. Февральский переворот 1917 г. поэт принял восторженно, хотя раньше к политике был равнодушен. Теперь же, как большинство россиян, он поверил в то, что революция приведет к мгновенному волшебному обновлению людей и отношений между ними. С неменьшим энтузиазмом встретил и октябрьские события ему казалось, что наконец-то закончилась власть «культурных хамов, военно-промышленных воров», что Россия станет «умной трудовой страной, ибо умен только тот, кто трудится». Несмотря на то что к партии большевиков Ходасевич не принадлежал, он признавался, что многое в большевизме ему «глубоко по сердцу». В 19171920 гг. поэт жил и работал в Москве читал лекции в литературной студии московского Пролеткульта, служил в Театральном отделе Наркомата просвещения, заведовал московской Книжной палатой и московским отделением издательства «Всемирная литература». Несмотря на то что жизнь в разоренной Москве была невыносимо тяжелой, в это время в «домишке низком и плюгавом» в 7-м Ростовском переулке были созданы многие лучшие стихотворения Владислава Фелициановича.
В ноябре 1920 г. тяжелобольной Ходасевич расстался с родным городом он перебрался в Петроград, где с помощью Горького получил две комнаты в общежитии «Дом искусств». Именно к концу 1910-х гг. относится окончательное становление репутации Ходасевича как одного из главных русских поэтов ХХ столетия. Почти каждое его новое стихотворение становится событием. «Ходасевич для меня крайне крупная величина, поэт-классик и большой, строгий талант» так отзывался о нем М. Горький. Новые книги Ходасевича «Путем зерна» (1920) и «Тяжелая лира» (1922) многими ценителями считаются его высшими достижениями. Стилистика Ходасевича стала неизысканней и строже, главной темой поэта становятся взаимоотношения поэта с собственной душой и внешним миром, зачастую плоским и пошлым, но обладающим тем не менее своей «маленькой правдой». Суховатые, зачастую горькие по настроению и слегка циничные стихи Ходасевича принесли ему прозвище «любимого поэта тех, кто не любит поэзию».
Своеобразным рубежом для Ходасевича, да и для многих его современников, стал 1921 год год разгрома Кронштадтского восстания, смерти Блока, расстрела Гумилёва, начала НЭПа. «Гайки» в советском искусстве закручивались все туже, перспективы были туманны, а больше всего Ходасевича страшил возврат к «диктатуре бельэтажа» буржуа. «Я понимаю рабочего, я по какому-нибудь, может быть, пойму дворянина, бездельника милостию божиею, но рябушинскую сволочь, бездельника милостию собственного хамства, понять не смогу никогда, писал он. Пусть крепостное право, пусть Советы, но к черту Милюковых, Гучковых и прочую демократическую погань».
Ходасевич принял тяжелое для него решение временно уехать за границу. Тем более что он встретил начинающую поэтессу Нину Берберову, с которой решил связать свою судьбу. При помощи посла Литвы в РСФСР Юргиса Балтрушайтиса и А. В. Луначарского ему удалось получить загранпаспорт (с формулировкой «для поправления здоровья»), и 22 июня 1922 г., даже не попрощавшись с женой Анной (этим поступком он мучился потом всю жизнь), Ходасевич вместе с Берберовой пересек советско-латвийскую границу. Из Риги они направились в Берлин, где провели около года. В столице Германии кипела культурная жизнь, работали десятки эмигрантских издательств, газет и журналов, Ходасевича все знали, так что возможности для относительно безбедной жизни и работы были.
На протяжении нескольких лет Ходасевич не воспринимал себя эмигрантом. «Могу ли я вернуться Думаю, что могу, писал он жене в Петроград в октябре 1923-го. Никаких грехов за мной, кроме нескольких стихотворений, напечатанных в эмигрантской прессе, нет В Кремле знают, что я не враг». Сам Ходасевич принимал участие в издававшемся Горьким журнале «Беседа», много публиковался в советских изданиях. Впрочем, все это было до поры до времени. В декабре 1923 г. Ходасевич и Берберова покинули Берлин, переставший к тому времени быть центром русской эмиграции, и начали тяжелую странническую жизнь Прага, Венеция, Рим, Париж, Лондон, Белфаст, Сорренто «Все это красиво звучит, признавался поэт, но как трудно и сложно все это, а главное как это далеко от былых поездок за границу!» В марте 1925 г. советское полпредство в Италии отказалось продлевать ему визу и потребовало немедленного возвращения в СССР. Ходасевич отказался. К этому времени он уже понял, что с Советской властью ему не по пути.
С 1925 г. поэт жил в Париже. В отличие от Берлина, здесь возможностей было гораздо меньше, и Ходасевич был вынужден хвататься за любую работу. Он сотрудничал в газетах «Дни», «Последние новости», журнале «Современные записки», а с февраля 1927 г. до смерти в газете «Возрождение». В том же году вышел последний прижизненный поэтический сборник Ходасевича. Цикл «Европейская ночь» посвящен противостоянию Поэта и Обыденности мира Европы 1920-х, полного «уродиков, уродищ, уродов», по-экспрессионистски рваного и пугающего. Своеобразным символом этого мира стал для Ходасевича Берлин, поэтическим путеводителем по которому могут служить многие стихи поэта.
После 1928 г. поэт полностью переключился на мемуарную прозу и критику за десять лет им было написано чуть больше десятка стихотворений. Причинами были необходимость постоянно зарабатывать деньги на жизнь и общий упадок интереса к поэзии. Главными достижениями Ходасевича 1930-х гг. стали классическая биография Г. Р. Державина, книга воспоминаний «Некрополь» и сборник статей «О Пушкине». Пушкин был для Ходасевича главным авторитетом в жизни и творчестве, в одном из стихотворений он писал: «А я с собой мою Россию в дорожном уношу мешке». Имелись в виду «восемь томиков» собрание сочинений Пушкина, которое поэт вывез с собой за границу.
В апреле 1932 г. Ходасевича покинула Нина Берберова, ее уход стал для поэта тяжелейшим ударом, от которого он так и не смог до конца оправиться. Вскоре Ходасевич женился на Ольге Марголиной, впоследствии погибшей в Освенциме. Парижский быт оставался невыносимо тяжелым: убогая квартирка, журналистская работа ради куска хлеба, общая беспросветность и осознание ненужности своего творчества. Время от времени мелькали мысли о возвращении на Родину. Но, как сам поэт признавался в 1937-м, «никаких решительных шагов я не делал не знаю даже, в чем они должны заключаться. Главное же не знаю, как отнеслись бы к этим шагам в Москве (хотя уверен в душе, что если примут во внимание многие важные обстоятельства, то должны отнестись положительно)».
«Я гостей не зову и не жду —
Но высокие свечи зажег
И в окошко смотрю на восток,
Поджидая большую звезду.
Я высокие свечи зажег,
На солому поставил еду,
И кутью, и питье на меду,-
И хмелею, и пью, одинок.
На солому поставив еду,
Коротаю я свой вечерок,
Отбывая положенный срок
В этом ясном и тихом аду.»
Но мечты о возвращении в Москву так и остались мечтами. В конце 1930-х здоровье поэта, бывшее подорванным с детства, окончательно расшаталось. Скончался Владислав Фелицианович Ходасевич в Париже в 6 часов утра 14 июня 1939 г. от рака печени, после мучительной операции, в возрасте 53 лет. Его похоронили на кладбище Булонь-Биянкур.
«Я угасну Я угасну
Все равно Умру, уйду.
Я скитаюсь здесь напрасно.
Путь далек мне. Я пойду.
Небо низко. Ветер злобен.
Травы вялы. Пал туман.
Призрак счастья тускл и дробен.
Жизнь томительный обман.
Вы останьтесь. Вам за мною
Не идти. Туман глубок.
Я уйду, закроюсь мглою
Путь неведом и далек.»

.

Предыдущая запись Местность где снимали фильм Аватар
Следующая запись Белый как айсберг, актер и модель Stephen Thompson

Ваш комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *