ПИСАТЕЛИ И МОДА. ПРАВДА ЛИ, ЧТО ЛЕВ ТОЛСТОЙ ПОСТОЯННО ХОДИЛ БОСИКОМ.
В юные годы Лев Толстой одевался щеголевато, немало тратил на модные вещи и в целом придавал огромное значение внешнему виду как своему, так и окружавших его людей. Как признавался сам писатель, «я занимался своей наружностью: старался быть светским, comme il faut (комильфо)».
В начале 1850-х годов Толстой жил в Петербурге и одевался у Шармера лучшего портного в городе. И даже отправившись на службу на Кавказ, писатель не оставил привычки к столичному лоску. Он писал: «Даже теперь, когда я прогуливаюсь по улицам в своем Шармеровском пальто и в складной шляпе, которую я заплатил здесь 10 р., несмотря на всю свою величавость в этой одежде, я так привык к мысли скоро надеть серую шинель, что невольно правая рука хочет схватить за пружины складную шляпу и опустить ее вниз».
Для Толстого не существовало незначительных деталей образа и предметов одежды. Например, биограф Толстого Павел Бирюков записал рассказ писателя о случае, который произошел в Казани с ним и его братом Николаем.
«Они шли по городу, когда мимо них проехал какой-то господин на долгуше, опершись руками без перчаток на палку, упертую в подножку.
Как видно, что этот господин какая-то дрянь, сказал Лев Николаевич, обращаясь к брату.
Отчего спросил Николай Николаевич.
А без перчаток».
В 1862 году Лев Толстой остепенился: женился на Софье Берс и уехал в Ясную Поляну. Там он писал романы, вел хозяйство, занимался усадьбой и сменил стиль великосветского аристократа на менее вычурный. Большую часть одежды русскому классику шили его супруга и местная крестьянка Липунова.
В 1870-х годах основу гардероба Толстого составляли простые свободные блузы из хлопка или фланели со стоячим воротником, которые писатель носил навыпуск и перехватывал ремнем. Именно в таких рубашках Толстого запечатлели многие фотографы и художники и впоследствии подобный тип блуз получил название «толстовка».
Личный секретарь писателя Николай Гусев писал: «Одежда Толстого была всегда одинакова блуза, подпоясанная ремнем; зимой темная, летом белая, парусиновая. <> В одежде Толстой любил опрятность и чистоту, но не щегольство и элегантность».
Особенно Толстому нравились удобные халаты. Гусев вспоминал, что в них русский классик мог появиться и перед гостями, ничуть не стесняясь своего «непарадного» вида. «Ходил в туфлях на босу ногу, сшил себе придуманного им самим покроя парусиновый халат, который он днем надевал, ночью пользовался им как постелью и одеялом, для чего в этом халате были сделаны полы, которые днем пристегивались пуговицами внутрь».
Обувь для Льва Толстого тоже изготавливали вручную: у писателя был 42-й размер ноги. Он предпочитал валенки, калоши и сапоги, а некоторые пары создавал самостоятельно. Софья Толстая рассказывала, как однажды «Лёвочка сшил калошу, принес мне показывать и говорит: «C’est delicieux!» восхитительно!». А калоша прегрубо сшита и фасон безобразный».
Вопреки расхожему мнению, босиком русский классик практически не ходил. Создал этот миф известный живописец Илья Репин, который в 1901 году написал картину «Лев Николаевич Толстой босой». Сын писателя Сергей вспоминал, что Толстой остался недоволен образом, в котором представил его Репин. «Кажется, Репин никогда не видал меня босиком. Недостает только, чтобы меня изобразили без панталон», высказался писатель.
Были в гардеробе Толстого и неординарные вещи. Например, получив гонорар за роман «Анна Каренина», писатель приобрел медвежью шубу черного цвета от известного французского портного Айе, которая стала самым дорогим предметом одежды Толстого. Правда, шубу на прогулки он не надевал, а только укутывался в нее во время поездок на санях. В холодное время года писатель всегда носил «романовский полушубок» тулуп из романовской овцы, шерсть которой в то время считалась лучшей и в России, и во всем мире.
Любимыми головными уборами Льва Толстого были простые шапочки, которые вручную шила его жена Софья. А летом классик не снимал большую соломенную шляпу, спасаясь таким образом от зноя. Жару и духоту Толстой в принципе не переносил, и даже зимой в доме в Ясной Поляне стояла легкая прохлада.
Также в гардеробе писателя были и новинки того времени: например, прорезиненный плащ с капюшоном и тяжелые ботинки-мокроступы. Толстой пользовался необычным карандашом с подсветкой, фотоаппаратом и фонографом, с удовольствием катался на велосипеде.
В целом же Лев Толстой выглядел достаточно обыкновенно. Например, художник Иван Пархоменко вспоминал: «Лев Николаевич живой, бодрый, с едва уловимой доброжелательной улыбкой на губах, одетый в светлую фланелевую блузу, перетянутую ремнем. По портретам, какие мне приходилось видеть и в музеях, и в печати, я представлял себе его иным суровым, большого роста и вообще не похожим на обыкновенных смертных, на самом деле я увидел самого обыкновенного старика русского типа, с густыми, нависшими бровями над остро глядящими голубыми глазами, с некоторой барской осанкой в поступи и манере держать свою прямую и крепкую фигуру».
А иногда писателя и вовсе принимали за крестьянина. Сохранилась история, рассказанная общественным деятелем и театральным энтузиастом Николаем Давыдовым. В 1889 году в зале Дворянского собрания города Тулы шли репетиции пьесы «Плоды просвещения» по одноименной комедии Толстого. И, как рассказывал Давыдов, «в одну из репетиций сторож собрания доложил мне, что какой-то мужик желает непременно видеть меня и требует, чтобы его пустили в залу. «Мы его и гнали уже, да не идет», добавил сторож. Я побежал вниз в швейцарскую, догадавшись, кто этот мужик, и через несколько минут ввел в залу, к великой радости участвовавших в пьесе, Льва Николаевича, принятого за «мужика» сторожами ввиду его более чем скромной верхней одежды».
