ПОЗОР В ПУТЕШЕСТВИИ ПО МОРЮ
В 1836 году Иван Тургенев отправился в свой первый заграничный вояж на корабле. На судне, которое направлялось в Германию, произошел пожар, и писатель стал действовать, как герой одной из версий кинофильма «Титаник» пытался в обход женщин и детей пробиться к спасательным шлюпкам, почти во весь голос крича, что совсем не желаем умирать в таком возрасте. Об этом случае стало широко известно и Ивана Тургенева многие называли трусом.
С подачи П.А. Вяземского по Петербургу и Москве разнеслась история о том, что во время катастрофы И.С. Тургенев поддался неприличной панике. Молва достигла ушей матери Ивана Сергеевича, которая пеняла сыну в одном из писем: «Почему могли заметить на пароходе одни твои ламентации <> Слухи всюду доходят! И мне уже многие говорили, к большому моему неудовольствию: Этот толстый господин Тургенев, который так вопил, который говорил: Умереть таким молодым (фраза написана по-французски, здесь дается русский перевод. М. Б.) Какая-то Толстая Какая-то Голицына И еще, и еще Там дамы были, матери семейств. Почему же о тебе рассказывают Что ты gros monsieur (толстый господин. М. Б.) не твоя вина, но что ты трусил, когда другие в тогдашнем страхе могли заметить Это оставило на тебе пятно. <> Согласись».
Ответ И.С. Тургенева нам неизвестен. Однако по воспоминаниям А.Я. Панаевой можно судить, что он старался донести до общества собственную версию случившегося: «Тургенев занимал меня разговором о своей поездке за границу и однажды рассказал о пожаре на пароходе, на котором он ехал из Штетина, причем, не потеряв присутствия духа, успокаивал плачущих женщин и ободрял их мужей, обезумевших от паники. В самом деле, необходимо было сохранить большое хладнокровие, чтобы запомнить столько мелких подробностей в сценах, какие происходили на горевшем пароходе». Но далее мемуаристка продолжает:
«Я уже слышала раньше об этой катастрофе от одного знакомого, который тоже был пассажиром на этом пароходе, да еще с женой и с маленькой дочерью; между прочим, знакомый рассказал мне, как один молоденький пассажир был наказан капитаном парохода за то, что он, когда спустили лодку, чтобы первых свезти с горевшего парохода женщин и детей, толкал их, желая сесть раньше всех в лодку, и надоедал всем жалобами на капитана, что тот не дозволяет ему сесть в лодку, причем жалобно восклицал: mourir si jeune! (умереть таким молодым!).
Я показала этому знакомому, так как он был деревенский житель, всех сколько-нибудь замечательных личностей, в том числе <> и Тургенева.
Боже мой! воскликнул мой гость. Да это тот самый молодой человек, который кричал на пароходе mourir si jeune. Я была уверена, что он ошибся, но меня удивило, когда он прибавил: У него тоненький голос, что очень поражает в первую минуту при таком большом росте и плотном телосложении.
Мне все-таки казалось невероятным, чтоб это был Тургенев, но через несколько времени я имела случай убедиться, что Тургенев способен к импровизации.
Идя в темный вечер домой, <> надо было переходить дорогу, а из ворот, которые ведут из вокзала в город, неожиданно выехала карета. Сделалось смятение; многочисленное общество дам и кавалеров, шедшее впереди нас, разделилось на две части: одна успела перебежать через дорогу, а другая осталась с нами, и одна дама вскрикнула от испуга, перебегая дорогу. Карета проехала, и мы спокойно продолжали свой путь. На другой день <> я шла в толпе по аллее; впереди меня шел Тургенев с дамами и рассказывал им, что он будто бы вчера спас какую-то даму, которую чуть не задавила карета, остановив лошадей; будто бы с дамой сделалось дурно, и он на руках перенес ее и передал кавалерам, которые рассыпались в благодарностях за спасение их дамы. Когда я стала стыдить Тургенева, зачем он присочинил небывалую историю, то он мне на это ответил, улыбаясь: Надо было чем-нибудь занять своих дам».
Подтверждает слух в своих воспоминаниях и П.В. Анненков: «Рассказывали тогда со слов свидетелей общего бедствия, что он (Тургенев. М. Б.) потерял голову от страха, волновался через меру на пароходе, взывал к любимой матери и извещал товарищей несчастия, что он богатый сын вдовы <> и должен быть для нее сохранен. Слухам этим верили, так как он был крайне молод в то время (20-ти лет).
Толки на сей счет не прекращались долго. В 1867 году в Женеве вышли (на французском языке) «Записки» князя Петра Владимировича Долгорукова, где говорится: «Гражданское мужество г-на Ивана Тургенева вполне соответствует личному его мужеству. Однажды он путешествовал на пароходе, и тот загорелся. Г-н Тургенев, потеряв голову, бегал по палубе и кричал каждому встречному: Ради Бога, помогите мне спастись, я единственный сын престарелой матери! А ведь у него есть старший брат».
