Почему Александра Николаевича Островского не знают за границей
Японцы обожают Чехова. Европейская интеллигенция запросто поговорит о Толстом и Достоевском, с цитатами. А вот спросить про Островского – молчание, нет, не слышали.
Как же так получилось, что Александра Островского, автора полусотни без преувеличения великих театральных пьес, без которых немыслим репертуар любого театра, совсем не знают за границей
Ответ простой – его почти невозможно перевести, не потеряв прелести его мягкого юмора, сложнее только перевод Грибоедова, разъяснений будет больше, чем текста. Даже названия пьес Александра Николаевича Островского – сплошные афоризмы: «Без вины виноватые», «Бедность не порок», «Бешеные деньги». А уж диалоги героев битком набиты крылатыми словечками, иносказаниями, намеками и подшучиваниями.
Когда профессор Калифорнийского университета, крупный славянист и переводчик, попытался выпустить сборник пьес Островского, названия их не умещались в двух строчках: “It’s a family affair – we’ll settle it ourselves” – это «Свои люди, сочтемся».
Пьесы Островского пытались ставить за рубежом, но, как признавали критики – это получалось слишком сложным для публики, они оставались непонятными и неразгаданными. Язык Островского – тот самый «язык московских просвирен», которому советовал учиться Пушкин, как истинно чистому и богатому русскому языку. Ведь мать драматурга как раз была дочкой просвирни, то есть женщины при храме, которая занималась выпечкой просфор. Профессия грамотного, общительного, но и набожного человека, речь которого не засоряется и не обедняется, но полна летучих фраз и прибауток.
Добавить к этому высокую культуру, образование и писательский талант – получается большая литература.
Говорят, даже и современной молодежи уже сложно объяснить многие казавшиеся простыми выражения, например – «не все коту масленица». Все же теперь знают, что кота надо кормить по часам и тем кормом, который выписал ветеринар, а при чем тут масленица – как это схватить Потому и не прижился Островский за границей, в отличие от Чехова, переводить которого оказалось намного проще.
