ЕГО КАРТИНЫ ВСЕГДА РОЖДАЛИСЬ ВНЕЗАПНО, ПО НАИТИЮ..

Василий Иванович Суриков — великий исторический живописец, автор картин «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове», «Боярыня Морозова», «Покорение Сибири Ермаком», «Переход Суворова через Альпы» — появился на свет в Сибири 24 января 1848 года. Его предки были казаками. И, говорят, пришли они на бескрайние сибирские просторы с Дона с самим Ермаком Тимофеевичем. Отец умер рано. Семья жила бедно, и лишь благодаря широкой благотворительности сибирских купцов Суриков смог учиться в Академии художеств в Петербурге.
А после учебы получил заказ на выполнение фресок в храме Христа Спасителя в Москве. Попав в старую столицу, Суриков был потрясен до глубины души. Впоследствии он говорил: «Я как в Москву приехал – прямо спасен был. Старые дрожжи поднялись… Я на памятники, как на живых людей смотрел: «Вы видели, вы слышали, вы свидетели». Я не книги, я стены допрашивал».
Так появилась историческая «трилогия»: «Утро стрелецкой казни», «Меншиков в Березове», «Боярыня Морозова».
Когда художник уже заканчивал работу над картиной «Утро стрелецкой казни», к нему в мастерскую пришел Репин. Посмотрел, а потом сказал:
– Вы бы хоть одного стрельца повесили!
Суриков сначала послушался совета маститого живописца – повесил. А потом повешенного убрал: из-за него в картине была нарушена композиция и терялся главный смысл – Суриков хотел показать начало трагедии: Петр I и старая Русь.
Художник писал «Утро стрелецкой казни» три года. Потом он так рассказывал о замысле полотна: «Однажды иду я по Красной площади, кругом ни души… И вдруг в воображении вспыхнула сцена стрелецкой казни, да так ясно, что даже сердце забилось. Почувствовал, что если напишу то, что мне представилось, то выйдет потрясающая картина».
Картины у Сурикова всегда, как он утверждал, рождались внезапно, по наитию. Он простодушно, с лукавой улыбкой, рассказывал, что «Стрельцы» родились из впечатления от «горящей свечи на белой рубахе», а «Боярыня Морозова» – из «вороны на снегу»…
К Сурикову пришла заслуженная слава. Впрочем, и критиков у него было предостаточно. Дескать, перевирает – и перспективу, и историю. Художник И.Н. Крамской, посмотрев картину «Меншиков в Березове», заметил Сурикову: «Если твой Меншиков встанет, он головой пробьет потолок!» Боярыню Морозову и вовсе везут в тупик. А кремлевская стена в «Утре стрелецкой казни» почти сливается с Василием Блаженным, хотя на самом деле она заворачивает от храма в противоположную сторону. И так далее. Да, такие парадоксы возможны. Но только у гениев…
Историк искусств Александр Бенуа хвалил Сурикова за все, что есть в его живописи не западного, а сугубо национального, за то, что «он рядом с Васнецовым внял заветам древнерусских художников, разгадал их прелесть, сумел снова найти их изумительную, странную и чарующую гамму, не имеющую ничего похожего в западной живописи».
Как-то раз Василий Суриков, Виктор Васнецов и Василий Поленов встретились у малоизвестного тогда художника Ильи Остроухова. Первый тост предложил хозяин. Остроухов скромно сказал: «Выпьем за трех лучших художников здесь присутствующих!» Выпили. Потом Василий Поленов куда-то ушел по делам. Тогда тост провозгласил Василий Суриков: «Выпьем теперь за оставшихся двух – действительно лучших!» А потом пришла пора уходить и Виктору Васнецову. Илья Остроухов пошел провожать гостя до двери подъезда. На лестнице Васнецов ему шепнул: «А вот теперь наш Василий Иванович налил еще рюмочку и выпил ее совершенно искренне – за единственного лучшего русского художника!»

.